На улыбку Айден ответил улыбкой.
- Я не уверен, начал ли он о чём-то подозревать или догадываться, - пожал он плечами, отвечая на вопрос о бдительности чиновника, - но скорее всего до него просто дошло, что он выдал слишком много ценной информации людям, которых видит в первый раз в жизни. Тем более, что это всё равно следовало сделать. Лишних хвостов лучше не оставлять.
Спускались гораздо быстрее, чем подымались. Людей же в административном здании становилось всё меньше и меньше, - и в сознании ведьмака в очередной раз пронеслось удивление: как они за этим не уследили? Выходит, что всё вокруг всё знали, и лишь одни Айден с Корнелией ничего не подозревали? А почему тогда их не предупредил ни Вальдемар, ни братья-кузнецы?
Вопросов было больше, чем ответов, - но знания, как известно, помножают скорбь, - а потому Кот предпочёл сфокусироваться на вопросах более важных и наиболее актуальных.
Выйдя из здания, они прошли немного поодаль, и убедившись, что вокруг них никого не было, остановились. Айден в привычной для себя манере уперся в парапет и сложил руки на груди. Корнелия же на парапет запрыгнула, и небрежно раскинула ноги. Тревога и напряженность, что переполняли окружающее пространство и заставляли медальон слегка подрагивать, - лишь слегка, ввиду отсутствия прямой угрозы, - совсем не передавалась на волшебницу.
Однако, в конечном итоге, охотнику на чудовищ не нужно было иметь способности к телепатии, чтобы понять, - она тоже переживала. Желаемое очевидно не сопоставлялось с действительным, - и решится на такой серьезный риск, как конфликт с охотниками, было нелегко, - в конечном итоге, лишь откровенный безумец перед тем как сунуться в такую переделку не будет оценивать предстоящие опасности и выгоды.
Оценивала и она, - и даже несмотря на то, что оказалась в состоянии предложить себя в качестве наживки, её волнение было очевидно. Казалось, потратив внутренние моральные ресурсы приведение в чувство своего напарника, та невольно не обратила внимания на себя и только теперь понимала, что они оба могут не выйти отсюда живыми.
Айден же чувствовал себя удивительно равнодушно. Нет, он не был полностью спокоен, - но чувство тревожности и мандража ушло, оставив на лице лишь тень. Сейчас охотник на чудовищ смотрел на всё с иной перспективы, - в конечном итоге, это совершенно ничем не отличалось от любой иной работы. Сколько раз он совался к дьяволу в пасть? Чем эта ситуация отличалась от вчерашней, когда он шёл по грязному, черному тоннелю по колено в дерьме, стремясь найти тварь, голова которой должна была бы купить им билет на корабль?
Ответ был, кажется, очевиден, - мало чем. Отличалось только количество противников и предполагаемые последствия. Однако, если предпринять необходимые меры предосторожности, то этого можно постараться избежать, и выйти из всего этого мероприятия живым.
- Мне кажется, - наконец-то послышался голос Айдена, - что необходимости делать тебя приманкой нет. Я знаком с методиками работы охотников, - маги нужны им живыми. Их ловят, отводят на допрос, и лишь после многочасовых пыток и допросов отправляют на костер толпе на потеху и устрашение. Так что…не вижу смысла делать работу за тех, чьи головы собираемся рубить. Проследим за ними, дадим им сделать то, что они умеют, - а когда они расслабятся и посчитают, что всё закончилось – захлопнем ловушку.
Он мягко указал пальцем на капилляры узких улочек между зданиями.
- В таких условиях численное превосходство противника нивелируется. Максимум там протиснется два-три человека. Так что…ничем не отличается от любой другой охоты. Выследить цель, выждать наиболее удобного момента, ударить.
Он перевел взгляд на свою спутницу. Приподнялся, и мягко положил руки ей на плечи.
- Тем более…тебе не кажется, что маги будут гораздо более признательны, если ты их выручишь от неминуемой смерти в последний момент, когда они будут думать, что всё пропало? А бумага, что нам дал чиновник, пригодится в другом месте…
Ведьмак вернулся в свою прежнюю позу.
- Она на двух человек. Я отдам её Вальдемару, поручу ему взять наших коней и имущество, и вывезти всё это вместе с его служанкой за пределы города. Времени, чтобы всё это тащить сейчас, у нас нет…да и, в случае чего, даже если чиновник что-то и вспомнит по прошествии времени – будет документальное подтверждение свидетелей, что какие-то люди предъявили данные документы и покинули город. А если при этом спрятать свои лица во время нападения, то и точного описания нашего у них не будет.
Он вновь перевел взгляд на ведьму.
- Ну как?

Отредактировано Айден (17.11.20 20:25)

Взор Айдена был устремлен отнюдь не на море, и не на волны, что одна за другой бились о причал, - но на город, - мрачный, безлюдный, и печальный. Как ни странно, но именно такая погода подходила ему более всего, - в яркий, светлый, и погожий денек каждый более-менее крупный человеческий населенный пункт выглядел одинаково отвратительно, - именно на солнечном свете проявлялось и бросалось в глаза то огромное скопление грязи и вони, что чаще всего переполяли такие вот старые городишки, заключенные в крепостные стены. В мрачных тучах и не менее мрачных волнах же, окружавших громаду замка, была какая-то...эстетика.
Или, по меньшей мере, так казалось Айдену.
Внимание его медленно переключилось на то, что сказала ему ведьма. В первую очередь его внимание привлекло понимание того факта что его спутница наверняка замерзла, - холодый ветер, дующий со стороны моря, пробирал до костей, - но охотник на это не обратил вовремя внимания, - к перепадам температур он был более устойчив, да и вообще холод любил куда больше жары.
Недолго думая, он расстегнул куртку и не спеша накинул её на плечи Корнелии, проявляя непривычную для него заботу, - или просто вежливость, - он толком и не мог понять, что им двигало.
Не смотря на то, что выглядела она достаточно невзрачно, можно было почувствовать, насколько она на самом деле может быть тяжелой - несколько слоёв кожи, укрепленной серебрянными заклепками, достаточно ощутимо давили на плечи, - но в достаточной мере давали необходимую защиту. В холодные периоды Айден просто крепко застёгивал её, а в теплое, - носил расстёгнутой.
Оставшись в одной только рубахе, он удовлетворенно кивнул.
- Вот, так лучше будет.
Когда же фокус его внимания вновь сместился к насущным проблемам, ему не оставалось ничего, кроме как согласится. Действительно, вариант с приманкой казался единственно доступным и возможным вариантом, который позволит им получить необходимое путем минимального риска. Перспектива так явно рисковать жизнью Корнелии ему казалась не сильно приятной, но когда дело доходило до серьёзных вопросов, имеющих важное значение для них обоих, необходимо было всё-таки слушать рассудок.
- Идеальный план придумать невозможно, - пожал плечами охотник, - всегда что-то может пойти не так и испортить всё. Вопрос в том, в каком из вариантов риск того, что что-то пойдет не так, наименее вероятен...
Он тяжело вздохнул.
- Думаю, что твоя версия нам подходит. Значит, план такой: заманим один из отрядов в ловушку, нейтрализуем, - я это возьму на себя, - после чего отыщем магов, переоденем их и переоденемся сами, и выведем их из города. Учитывая твоё актёрское мастерство, - Айден улыбнулся, - то я бы предпочёл, что бы момент разговора с магами и убеждение стражи, охраняющей выходы, ты возьмешь на себя. Я буду страховать. При необходимости мы можем дать магам какие-то успокаивающие средства, что бы те чувствовали себя более уверенно...но, впрочем, я думаю что они и сами не дураки, раз смогли выжить и продержаться такое время.
Внимательно осмотрев себя, Айден подвел итог всему, сказанному ранее.
- Я думаю, что я готов. Если что-то нам надо забрать из наших номеров, то лучше сделать это сейчас, пока не поздно.
Взгляд охотника перешёл на Корнелию, осмотрел её с головы до ног.
- Ты справишься. И я справлюсь. Всё будет нормально, а если нам повезёт - без лишней крови.

Чем больше времени проходило, тем больше Корнелия преображалась, - и дело было даже в злосчастных гоэтических гостях из других миров, от связи с которыми бывшая ведьма отказалась, - дело было в чём-то другом. Её поведение, её манеры менялись - ранее постоянно находившаяся в напряжении, едва сдерживаемая от бесконтрольного цинизма, злобы, и ярости - ныне она казалась куда более расслабленной. Движения приобретали плавности, мимика становилась более естественной, - в ней не было былой напряженности, - будь это опасение, злость, или более приятные эмоции - женщина выражала их легко и непринужденно.
Ведьмаку только оставалось удивляться тому, с какой по глубине и силе бездной волшебница умудрилась связать свою жизнь ранее таким образом, чтобы сейчас был так очевиден обратный эффект.
На её улыбку он ответил такой же мягкой и доброй, пускай и мимолетной улыбкой. Он не придал особого значения своему поступку, - он казался абсолютно нормальным, мимолетным, рефлекторным, - для него было естественно так поступить, и охотнику даже в голову не приходила мысль, что в такой ситуации можно было поступать как-то иначе.
Холодный ветер, бивший в лицо, будто бы сделал его кожу ещё более бледной, нежели обычно, - но в противовес состоянию Корнелии, он не чувствовал от ледяных морских ветров большого дискомфорта, - пускай и родился гораздо южнее, в Аэдирне, всё своё осознанное детство и юность ведьмак провел в далёком северном Ковире, на склонах высоких, как небо, гор. Холодная погода там была нормой, а зимой крепость, находящаяся на удалении от людских поселений, превращалась едва ли не в самое изолированное место на Континенте. И в теплую погоду, и в ледяной холод его гоняли Шрёдингер, Фалькмар, и иные учителя по Мучильне, - а потому он умел выдерживать практически любые температуры и прекрасно контролировал своё дыхание. Но всё равно, кажется, холод он любил больше, чем духоту и жару.
Кот внимательно выслушал оба варианта, предложенных ему Корнелией, - и ему было в некоторой степени приятно, что она доверяла ему в такой степени, что была согласна принять любой его выбор. Что она сама думает по этому поводу, ведьмак, кажется, догадывался, - теперь-то он уже медленно учился читать её мимику лица и как следствие, - слегка предугатывать мысли, что вертелись у его спутницы в голове, - и сейчас та всё-таки волновалась, и не могла с уверенностью остановится на каком-либо из вариантов.
Недолго думая, охотник поправил ремень с висевшими на плече мечами, - почему-то именно сейчас они начинали казаться ему тяжелыми, неудобными, - хотя, кажется, он носит их каждый день практически всю самостоятельную жизнь, - и после медленно побрел вслед за волшебницей, не спеша с ответом, и предпочитая обстоятельно подумать.
Сейчас, проходя через уже знакомые узенькие улочки квартала бедняков, вдыхая сырой, запревший воздух, он понял - его мысли не просто так вернулись к Школе и братьям-ведьмакам. Ведь кроме частичной ответственности за их собственную с Корнелией безопасность он должен был думать и про весь их цех в целом, - что случится, если он, Айден, ошибётся, и невольно поставит всех под невольный риск? Смогут ли монстроборцы пережить ещё одну охоту на них? Не поставят ли их вровень с иными ведьмами, нелюдьми, и травниками с ворожеями?
«С другой стороны...»
Ведьмак повернул свой взгляд на женщину, осматривая её с головы до ног, заглядывая в глаза, изучая её, ухватившись за вонзившуюся в его сознание мысль.
С другой стороны, он категорически не хотел рисковать ею. Наверное, даже отчасти был готовить подставить под угрозу себя, нежели её. Категорически не хотел подвергать её опасности, создавать ситуацию, в которой она могла бы пострадать, - сам-то он был уверен, что уцелеет, - но вот за неё точно сказать не мог. Да, она хорошо обращалась с клинком, и сможет защитить себя, но коль пойдет что не так, они тут же окажутся в ловушке, а на ней не будет ничего, кроме платья да веревок, - а это уж явно не та дуэльная ситуация, к которой её готовил охотник. Справится ли она? Сможет ли сконцентрироваться и дать отпор, в случае чего?
Руководимый такими мыслями, Айден молчал и продолжал идти вперед. Они медленно покинули портовый район, и приближались к местам, что были вотчиной бедноты, нелюдей, и бандитов. Как и везде в городе, - этот район пустовал, - но в отличии от богатого аристократического квартала и портово-рыночного района, тут пахло не просто страхом и опасением, а настоящим ужасом.
Всё, кто жил тут знали, что случись что, солдаты придут с рейдами и досмотрами именно сюда, а не к знати или торгашам.
Как и любой бедный район любого города на Севере, улочки тут становились ещё более узкими, - даже главные дороги становились небольшими, - едва-едва достаточными, что бы по ним проходила телега, - да и то, по брошенным вещам и палаткам было видно, что в обычный день тут едва-едва можно было проехать на лошади.
- Поганое место, - наконец-то выдал свою мысль Кот впервые за долгое время, - поганое.
Он вновь перевел взгляд на свою спутницу.
- Мне очень соблазнительно прибегнуть к первому варианту, - признался ведьмак честно, - но второй вариант объективно более действенный и безопасный для всех нас. Представление в виде скованной в цепях чародейки отведёт глаза местной страже. Учитывая, что охотники на колдуний имеют репутацию отъявленных садистов, а бывшие рыцари ордена отличаются особенной свирепостью и фанатизмом, - придётся нарисовать тебе с помощью макияжа несколько синяков и ссадин, - а разговорами займусь, в таком случае, я.
Взгляд монстроборца окинул окружающее пространство.
- В случае чего, мы всё ещё сможем обговорить это позже. Пока же следует сконцентрировать на том, что бы добыть форму, и найти чародеев. Ты займись вторым, а я - первым. И да...ты говорила, что лучше бы на ней не было следов крови? Тогда придётся быть немного более изобретательным...так что тебе лучше держаться поодаль, когда появятся эти головорезы.

Корнелия видела ситуацию иначе, нежели Айден, - к его большому удивлению. В её глазах, - глазах, ныне свободных от той пелены, что их закрывала, - читались противоречивые эмоции. Неуверенность, даже определенная тень страха, - но тем не менее, она всё-равно шла вперед, наперекор своим эмоциям.
Это было непривычно видеть. Непривычно было смотреть на такую ситуацию как эта через глаза обычного, - в какой-то мере, - человека.
Она не привыкла убивать целенаправленно, руками. Насилие, боль, и кровь, которыми полнилась жизнь Айдена и из которых состояла практически полностью, невзирая на его добродушность, не были для неё чем-то, с чем она часто имела дело. Больше всего ведьмака удивило именно то, с какой легкостью и решительностью она согласилась участвовать в той сцене, которую они собирались сыграть для городской стражи, - ни тени сомнения или оскорбленной гордости не лягло на её душу.
Айден задумался - наверное, едва ли не впервые за всё это время о причине, по которой она это делает. Ради спасения магов? Очевидно. Ради достижения собственных целей? Без сомнения. Но почему она это делает именно таким образом? Что заставляет её переступать через всё, что раньше было нерушимыми стенами её характера?
Неужели причина была в них самих?
Неужели причина была в нём, в Айдене?
Он взглянул на неё украдкой, стараясь не привлечь внимание.
Тень тех чувств, что их ныне начинали связывать, сформировались задолго до сегодняшнего утра. Скорее, сегодня им обоим стало невозможно отрицать очевидное, но раньше, - до того, - мимолетные касания, пристальные взгляды, беседы, постоянное нахождения рядом друг с другом будили в них что-то, доселе дремавшее. Ведьмака тянуло к ней, - и он не мог объяснить точной причины, по которой это происходило, - ведь на тот момент, до избавления от губительных сил, в Корнелии было значительно больше плохого, чем хорошего, - но всё-равно, он едва мог этому сопротивляться. Даже сейчас он ловил себя на том, что всё-таки невольно, но возвращается к ней мыслями раз за разом, хотя сконцентрироваться следует совсем на другом. А она...
О ней было сложно говорить однозначно. Её неоправданные гордыня и высокомерие служили маской, за которой успешно прятались настоящие эмоции. Охотник не был искушенным знатоком человеческих душ, но с практически полной уверенностью мог сказать, - что-то за этими напускными эмоциями было. Но что - сказать было сложно ровно до момента, когда скрывать и делать вид, что ничего нет, стало абсолютно бесполезно.
Мысли, которые озвучила его спутница, в значительной мере пересекались с тем, что он думал о ней раньше и сейчас. Ответом же ей стал утвердительный кивок головой и чуткое, мягкое касание её руки, - не только с целью поддержать её, но и с простой целью прикоснуться к ней, дотронуться, - забыв на секунду причины и поводы, которые привели их сюда.
- Возможно, так оно и надо, - поделился Айден своими мыслями, - не будет большим секретом то, что ты изменила собственную жизнь. Ты не можешь знать наверняка, к чему эти изменения приведут, но можешь...чувствовать, я полагаю. Но я точно знаю то, что на этот маршрут мы вступили вместе.
Он выдержал некоторую паузу, вновь поймав её взгляд.
- И его направление выбираем мы. Вместе.
А после потянулись минуты, - и одна за другой, складываясь вместе, они превращались в десять, двадцать, тридцать, - и так, кажется, без конца. Айден пытался увидеть закономерность в их поисках, но к своему собственному неудовольствию быстро понял, что не обладает той же степенью чувствительности, какую имела Корнелия, - чаще всего ему в помощь приходил амулет, - но сейчас он молчал, - лишь кое-где улавливая остатки магической энергии, - которая встречалась на первый взгляд, однако, безо всякой систематики.
Они обошли всю округу почти полтора раза, - и за это время охотник в достаточной мере смог убедится в том, что какое место им не выпадет для предстоящего боя, - оно будет препоганое. Да, узкие дорожки сведут численное превосходство на нет, но пострадает и проворность ведьмака.
Бой предстоял тяжелый. И ещё более тяжелым его делало то, что врага следовало нейтрализовать так, что бы одежда не пострадала значительным образом.
В конечном итоге, однако, предназначение им улыбнулось, - цель была не только достигнута, - она и находилась в более-менее приличном месте. Покосившееся двухэтажное здание располагалось на некотором удалении от городских стен, в глубине квартала бедняков, и без сомнения, часто служило ночлежкой для бездомных, - но сейчас его медальон всё уверенней и уверенней начинал ему подсказывать, что нынешние обитатели этого дома были совсем не бродяги и маргиналы. Местность перед домиком же напоминала небольшой колизей, - все окна выходили в внутренний дворик в котором когда-то, судя по его обстановке, был даже небольшой сад, - но теперь - то, конечно, всё пребывало в запустении, - как и большая часть этого квартала. То тут, то там были разбросаны груды мусора, палатки, и прочие атрибуты жизни местного населения, не имевшего определенного места жительства и какого-либо пристанища, кроме этого.
Он почувствовал прикосновение её руки, которое отвлекло его от уже формировавшегося потока мыслей, - и рефлекторно, неосознанно, сжал её, обратив внимание на бывшую ведьму.
- Да, - улыбаясь, он кивнул, - мы нашли их. Они определённо там. Но...раз нашли мы, значит вскорости нас могут ждать гости.
Не без неудовольствия, - немного задержавшись, - он всё-таки выпустил её руку и потянулся за пояс. Достал небольшой кусок ткани, который сложил в несколько раз и не спеша, методично и медленно, завязал в какое-то подобие лицевой маски. Такой же кусок ткани был протянут и Корнелии.
- Свяжи волосы в высокий хвост, если можешь, и завяжи маску. Я чувствую, что тут может быть слишком много лишних глаз, - а нам не сильно надо, что бы они смогли составить четкий портрет для художников.
Он сделал паузу. Вновь окинул площадь взглядом.
- Мы смогли найти чародеев первыми, но рано или поздно сюда прибудут и охотники. Правда, я искренне не понимаю, что заставляет магов прятаться в таком месте и надеяться, что их не найдут...ну да ладно. Подыщем себе хорошее место для наблюдения.
Ободряюще улыбнувшись ей, он махнул головой в сторону площади, и они выдвинулись, - и быстро нашли укрытие за одной из сваленных набок телег, принесенных сюда неизвестно кем и неизвестно когда, а после превращенных в что-то вроде палатки. Там же они и укрылись, и принялись терпеливо ждать гостей.
Которые не заставили себя долго ждать. Их было семь, и все они выглядели практически одинаково, - хмурые, мрачные лица, все - коротко стриженные, все одетые в длинные кожаные плащи, подбитые металлическими вставками, при оружии, - и у каждого из них наблюдалась одна, неприменно интересная деталь, которую острый взгляд ведьмака ухватил едва ли не раньше всех остальных деталей, - на вороте каждого плаща была вышита небольшая роза, охваченная пламенем. Командира среди них выделить не удавалось.
Стоило отдать должное, - они были профессионалами. Не распинаясь на предупреждения или громкие угрозы, они разбились на двойки и тихо направились в сторону перекошенного дома, и наступило короткое затишье, которое буквально через несколько секунд взорвалось шумом выбиваемых дверей и криками:
- На землю!
- Сдавайтесь, чародейское отродье!
- За Якова из Альдерсберга!
Охотник, едва коснувшись плеча своей спутницы, указал ей оставаться на месте и не подавать признаков жизни. Тихо проскользнув через груды мусора, он миновал оцепление из двух бывших рыцарей, и проскользнул в выбитое окно, на ходу набирая скорость.
В ушах стучала кровь и выкрики солдат, что пришли за своей добычей.

Отредактировано Айден (28.11.20 00:13)

Айден влетел в открытое окно на ходу, не сбавляя скорость, - его движение не замедлила, кажется, даже не сильно приятная посадка руками на битое стекло, что диковинной россыпью было разбросано вокруг.
Не сбавляя ход и продолжая быстро и бесшумно двигаться вперед, он стянул с пояса черные плотные перчатки с серебрянными остроконечными вставками.
Окружающее пространство мало напоминало все остальные дома, располагавшиеся в городе, - стены и потолок, пускай и были, как и всё остальное, сделаны из дерева, были пепельными, едва ли не черными от грязи и сажи. Как здесь до сих пор не возникло пожара, - вопрос, остававшийся открытым, - но не сильно интересовавший ведьмака.
Впереди был длинный коридор с ответвлениями влево-вправо, - очевидно, когда-то давно здесь, прямо на центральной площади района, был трактир, - от него остались комнаты и поломанная и пущенная на обогрев мебель, - а в конце коридора располагалась большая комната, в которой уже находились первые мордоворота, во всю крутившие худощавую фигуру, что стояла к Айдену спиной.
В воздухе стоял вездесущий запах грязи, пота. Слышались человеческие крики, - мужские, - одни просили пощады, другие проклинали. Кто-то наверху смеялся.
Его приближения никто не слышал.
На свету блестнули серебрянные детали перчаток.
Хруст ломающихся шейных позвонков.
Один из охотников моментально упал на землю с подкошенными ногами, другой, среагировав немного ранее, чем ведьмак ожидал, тут же потерял всякий интерес к скрученному на стойке магу и бросился вперед с мечом, не рассыпаясь в проклятьях, как сделал бы это любой не-профессионал.
Айден ловко ушёл от горизонтального удара, прильнув к земле, и нанес быстрый удар в пах, заставив противника невольно скривиться, сжаться, потерять равновесие, - а после молниеносным хуком в висок отправил охотника за колдуниями к праотцам.
Вытащив из-за пояса нож, который часто использовал для разделки добычи, он одним быстрым движением перерезал веревку и вытащил у несчастного кляп. Тощая фигура с обтянутой кожей черепом ничего не сказала, - но указала пальцем наверх и показала три пальца.
Больше объяснений не требовалось.
Спрятав нож обратно за пояс, он направился по прогнившей от времени деревянной лестнице наверх, на ходу доставая из-за пояса "Гром".
Крохотная баночка с едва слышимым звуком упала на землю. Вдруг, - будто по щелчку, - ведьмака сжало, будто пружину, и тут же разжало, - сердце начало перекачивать кровь с удесятеренной скоростью, выступили вены. Кожа приобрела мёртвенно-бледный вид. Глаза, - до того мутные и болезненные, приобрели необычайную ясность.
Ведьмак не любил элексиры, но рисковать он любил ещё меньше.
И не зря - за дверью, ведущей на второй этаж, ведущей в небольшое помещение-проходную, - противники располагались к нему лицом. На полу в углу, возле окон, лежали связанными ещё двое человек, - оба мужчины, оба, кажется, избитые. На потолке зияли большие дыры, через которые вместе с дырами в кровле было видно серое, грязное, нависающее над городом свинцовое небо.
Противников же так же было двое, - и они, недолго думая и громко выругавшись, быстро сориентировались и рассредоточились по комнате, не спеша идти в атаку, - в отличии от их уже мёртвого товарища внизу, они смогли догадаться, - без сомнения, по внешнему виду Айдена, - что он сможет среагировать быстрее их.
Один из охотников прокрутил меч. Другой презрительно сплюнул на землю.
- Пришёл спасать хозяев, мутанстская падаль?
- Магия тебе не поможет, тварь.
Ведьмак замер на месте, на ходу меняя стратегию. Будучи опытными солдатами, его противники решили не рисковать, и атаковать вместе, понемногу сжимая кольцо, - оставалось только отступать, - но этого делать Кот не собирался, спокойно замерев на месте и ожидая, пока враг предпримет следующий шаг, - и осматривая комнату, уже планируя свои действия.
Наконец, двоица приблизилась на опасное расстояние, и не сговариваясь, будто по команде рванулась вперед, а ведьмак, ухватившись за одну из торчавших на потолке балок, прижался к ней всем телом, и тут же рывком спрыгнул чуть поодаль, - прямо на голову одному из охотников, которого подмял под собой и быстрым и отработанным ударом по виску отправил в нокаут, после чего так же молниеносно, едва ли не в ту же секунду, подхватил его меч и сделал несколько движений вперед, к центру комнаты. Оставшийся в комнате враг не стал давать ведьмаку передышку и тут же бросился на него.
Удар.
Айден парирует.
Ещё удар.
Айден парирует.
Охотник делает выпад и пытается рубануть мечом вертикально, но ведьмак уходил из под удара, смещаясь влево и бьет кулаком по солнечному сплетению, тут же отбрасывая меч в сторону и выхватывая из-за спины нож.
Быстрое движение, - и дезориентированный противник уже валится на землю с перерезанным горлом. Его кровь стекает на пол.
На одежду ни упала ни капля крови.
Послышался хлопок закрывающейся двери.
Двое связанных опасливо прижались друг к другу, и не подавали признаков жизни, но ведьмак не спешил их развязывать, - знал, что где-то тут находится последний, седьмой вошедший в здание человек. И в отличии от остальных, более-менее застигнутых врасплох, этот наверняка знал о его присутствии, - и потому будет гораздо опаснее.
Впереди, как и на первом этаже, вдаль тянулся один большой коридор с комнатами, чьи дверные проемы располагались по бокам. Наверняка помещения на первом этаже были постоялыми комнатами подешевле, а тут, наверху, - подороже. В конце коридора находилась одна-единственная дверь во всём здании - и она была закрыта. За ней острый слух улавливал какую-то возню и движение.
Сознание охотника на чудовищ методично начало просчитывать возможные действия оставшегося противника. Ждать здесь, пока он высунется было нельзя, - у него не было времени, - вот-вот оцепление, стоявшее внизу, поймет что дело тут нечисто и отправится узнать, как там у коллег дела, - и наткнётся на тела, освобожденных магов, - и тут же бросится за поддержкой.
Потому оставался лишь один вариант - двигаться вперед, и вновь дать противнику совершить первый шаг, - с единственной разницей, что этот шаг уже может быть фатальным для ведьмака.
Всего вариантов было два - или последний из отряда спрятался в одной из боковых комнат, - или же решил взять заложника, - попытавшись подороже купить свою жизнь и выиграть время, - предположение, будто Коту ценен каждый из взятых в плен магов, было достаточно логичным, - пускай и в корне неправильным.
Шаг.
Ещё шаг.
Комната за комнатой оказываются пустыми. Ведьмак заглядывает в каждую, готовый тут же увернутся от удара, - но ничего не происходит, - пока не случается что-то неожиданное.
Резкий крик с улицы. Возня. Звуки удара стали о сталь.
Это была Корнелия.
Монстроборец замер, будто парализованный. Руки задрожали. В грудь резко ворвался холодный, липкий ком страха.
"Только не это."
"Боги, только не это."
Механически разворачиваясь, что бы прийти ей на помощь, он едва не пропускает удар кулаком, что должен был бы быть нанесён ему по затылку, но пришёлся прямо грудную клетку. Ошатнувшись и мобилизировавшись, ведьмак, утратив преимущество своей скорости и реакции, отступает спиной к закрытой двери, - даже не имея достаточно простора, что бы выхватить меч.
Упёршись спиной в дверь, Айден рывком распахнул её, и проник внутрь, тут же осматриваясь.
Именно тут, судя по всему, ночевали маги: помещение было более аккуратным, более обжитым, со спальниками и небольшими дорожными сумками рядом.
Последний рыцарь из ныне распущенного ордена медленно вошёл следом, сохраняя удивительное спокойствие.
- Ты неострожен, ведьмак, - медленно покивал головой он, - но к твоему счастью, я не хочу убивать тебя  быстро и подло, ударив в спину. Я не такой, как вы.
Он сплюнул на землю.
- Хочу увидеть в твоих глазах страх, когда ты будешь медленно подыхать. За орден. За павших братьев. За пролитую нами в Вызиме кровь. За нашего магистра, которого убил один из твоих паскуд-братьев. За человечество, что десятилетиями сносило ваш, чудовищ, гнёт. Доставай свой меч.
Айден чувствовал, как ужасная каша из адреналина, страха за возлюбленную, крови, бьющей в виски, и токсичных элексиров начинает брать вверх над рассудком. Он едва мог контролировать свои действия. Руки начинали дрожать сильнее, напряженное лицо приобретали животный, озлобленный вид. Перед глазами подымалась кровавая пелена. Резким рывком он вырвал из-за спины сидеритовый меч, согнулся, будто зверь, рыча что-то нечленораздельно, и рефлекторно начав совершать клинком быстрые, обманные движения, - и подгадав момент, когда рыцарь ещё не успел принять боевую стойку, резко рванул вперед.
Две фигуры, кардинально друг другу противоположные, слились воедино в граде ударов, выпадов, парирований, - удар за ударом каждый из них пытался выбить из друг-друга дух.
Ведьмак был катастрофически быстр, за ним нельзя было уследить, его движения было невероятно предугадать, - но и рыцарь явно имел не первый десяток лет опыта за спиной, - и там, где ему не хватало скорости или свирепости, он брал знаниями и опытом. Даже скованный приступом ярости разум Айдена смог понять, что здесь что-то не так, - что - то нечисто, - но ему ни хватало ни желания, ни терпения остановится и попытаться подгадать момент получше, узнать технику противника, - там, внизу, была Корнелия, и она в любой момент могла умереть.
Прекрасно это понимая, рыцарь, отразив очередной провальный выпад своего врага, сделал несколько шагов назад и как-то разочарованно покачал головой.
- Зря стараешься. Думал, я не знаком с вашей тех...
Каждое его слово было словно ударом молота, загоняющим в разум Айдена очередной гвоздь. Нельзя было стоять, нельзя было ждать, нельзя было слушать, - он должен был оказаться внизу.
Снова ряд ударов, снова противник их отражает, - и, кажется, это может показаться бесконечным, - и с каждой секундой всё больше начинает напоминать гравюры из рыцарских баллад, - пока все не заканчивается до боли просто и банально, - охваченный безумием Кот просто-напросто выбивает меч из рук противника, в пируэте отсекая ему отточенным лезвием обе кисти.
Подхватив его оружие в воздухе, он срубает голову рыцарю. Тот не успевает сказать ни слова, - кажется, он даже не успевает понять, почему проиграл. Его голова катится куда-то в угол, а охотник на чудовищ уже несётся вниз, достигнув лестницы, - и выскакивает на площадь.
- Корнелия!
Тишина.
- Корнелия!
Он начинает двигаться вперед, бежать, - пока не находит её. Рядом находятся два трупа. Она лежит на земле, - и из глаз у неё, кажется, льются слезы. Ещё не понимая, насколько пугающе и отталкивающе он выглядит, он совершенно не думая о последствиях срывает маску с лица и подбегает ближе.
Падает на землю его меч.
Падает на колени Айден.
Не церемонясь, начинает тут же осматривать её на предмет ранений, машинально скользя взглядом, - пока медленно не останавливается и выдыхает, чувствуя, как вместе с эффектом зелий отступает приступ ярости и страха.
- Жива...жива. Жива.

Отредактировано Айден (01.12.20 00:40)

Айден чувствовал, как начинает заканчиваться время действия эликсиров, и как начинают ощущаться пост-эффекты, - тремор, головная боль, тошнота. К горлу подкатывал ком. Как и всегда в таких случаях, следовало выпить "Белый мёд", - но ведьмак совершенно про него забыл. Кажется, сейчас он забыл вообще про всё на свете, - перед его глазами была лишь она.
И думал он в этот момент лишь про неё.
Про её глаза, про её волосы, что волной ниспадают на плечи.
Про её слова, - те самые, сокровенные. Которые он одновременно безумно жаждал услышать, о которых думал много раз, но которых одновременно боялся, - боялся того, что они с собой принесут.
Это не был простой страх, - не страх боли или смерти, но иной, - более медленный, тягучий, более липкий и более материальный.
Страх ветра перемен, что схватит его, и унесёт куда-то, куда он сам не ожидает.
Десятилетия Айден провел в странствиях на Пути, и за десятилетия его жизнь вошла в свой безумный, но ритм. Он знал, чего ожидать от мира, и знал, что этот мир может ему противопоставить, - извечные правила, которым он постоянно в своей жизни следовал, предписывали не привязываться, не строить отношений, не оглядываться в прошлое, и никогда не останавливаться нигде подолгу, - так, и только так бродячий убийца чудовищ может выжить в этом мире, в котором ему нет места. Сейчас же он опасался, что если даст волю чувствам, если скажет то, что хочет, то, что рвётся из груди, - то мир перевернётся с ног на голову, сломается, и та неведомая сила, что каждый раз заставляет его всё бросать и уходить, отберёт у него и Корнелию, - в тот момент, когда он только-только её обрёл.
Но были и другие мысли, - другие сомнения, гораздо более приземлённые. Не является ли сказанное ею просто эмоцией, выраженной в трудный момент? Не передумает ли она, когда придёт в себя? Не пожалеет ли о том, что сказала?
Кажется, он чувствовал как в этот момент всё его нутро, все его привычки, манеры, и правила боролись с ним, противостояли ему, - кажется, что дабы прийти к выводу, он должен перебороть самого себя.
Мысли эти, однако, были недалеки от истины.
Но, не смотря на это, сейчас всё менялось. Никогда ранее в жизни он не чувствовал себя подобным образом.
У него были женщины, - но никогда не было той самой, одной, единственной.
У него были чувства, - но никогда не было настоящей любви.
А было ли то, что он испытывал, действительно ею, - или же это просто следствие долгого времени, проведенного одному?
И вот, он стоит на коленях. Поддерживает её за талию, прижимает к себе. Повинуясь минутному инстинтку, он проводит рукой по её волосам и смахивает их с её лица, вглядываясь в бездонные, изумрудно-зелёные глаза.
На секунду он тонет в них.
За то время, что они провели вместе, он впервые чувствовал себя спокойно, свободно, естественно. Она находилась рядом, - и Кот испытывал к ней больше, нежели просто симпатию, - Корнелия медленно, но уверенно становилась его частью, его половинкой. Айден волновался за неё, Айден радовался вместе с ней, Айден грустил вместе с ней. Когда ей начала грозить реальная опасность, он был готов умереть, но не дать её в обиду.
Что это, если не любовь?
Был лишь один ответ, который он мог дать, - никакого иного для него в тот момент не существовало.
- Я люблю тебя, Корнелия. Всегда любил. И всегда буду.
Мир не перевернулся, не сломался. Не грянул гром, и не пошёл дождь. Как-то резко и неожиданно стало очень спокойно, очень тихо.
Всё было нормально.
Всё было так, как и должно было быть.
Не торопясь, охотник помог ей аккуратно подняться, и невольно осмотрелся, вновь прижимая волшебницу к груди. В голову медленно закрадывалось понимание того, насколько тяжело сейчас его спутнице, - его возлюбленной.
Он не помнил, когда в первый раз убил человека, - и не помнил, каких эмоций при этом испытывал, - но прекрасно помнил тот момент, когда жизнь покидала тело Кая, - его брата и одного из его учителей. Это лицо он запомнил надолго, - и пускай у него давно не осталось логических сомнений в необходимости того поступка, - это что-то в нём, Айдене, поменяло.
Никогда более он не мог относится к человеческой жизни так просто и так безразлично, как ранее, - хотя сам никогда не мог найти толком объяснение такому гуманизму.
Даже к убийству охотников он относился с неприязнью. Он не получал от этого удовольствия, - это была необходимость. Кое-кто из побеждённых им даже может быть жив, - но безопасность самих Айдена и Корнелии требовала того, что бы они не очнулись более никогда.
Аккуратно отпустив её, он не спеша провёл рукой по её плечам и вытящив из-за пазухи кусок ткани, не спеша протёр её щеки, на которых оставались слёзы и следы грязи.
- Глубоко дыши, - начал ведьмак, - и слушай меня внимательно.
Кот снова поймал взгляд Корнелии, - но на сей раз он был предельно серьёзен.
- Ты не должна винить себя за произошедшее. Это не твоя вина. Ты никому не желала зла, - это лишь самозащита. Или ты, или они.
Пауза. Тяжелый вздох. От внимания ведьмака не ускользнула фраза про шёпот.
Взгляд его упал на диковиного вида кинжал, - тот, что привлёк его внимание неделей ранее.
Были ли это темные силы, какая-то гоэтическая сущность, заключенная в клинке? Насколько они опасны были для них с Корнелией? 
- Они, - охотник кивнул на тела, - не стали бы задумываться над такими вопросами, над какими сейчас задумываешься ты. Но запомни главное - это не повод опускаться на их уровень. До такой ситуации дошло ровно потому что они не хотят видеть для себя иного выбора, - и сеят смерть, думая, что поступают правильно. За это и платят собственными жизнями. Тот, кто идёт лишь вперед, не знает раскаяния и не знает милосердия, никогда из этого замкнутого круга не вырвется.
Ведьмак вновь бросил взгляд на клинок, а после наконец-то отпустил спутницу окончательно.
- Я всегда буду с тобой. Никогда не оставлю и никогда не брошу. А теперь...давай. Приводи себя в порядок и пойдём знакомится с спасёнными. У нас ещё много работы.

Отредактировано Айден (02.12.20 20:28)

Ведьмак давно приметил за Корнелией одну отличительную черту, - когда та находилась в хорошем или хотя бы спокойном расположении духа, то чаще всего её речь как-то сама собой приобретала витееватую, диковиную форму.
А потому, когда он услышал уже знакомую манеру речи, он более-менее успокоился, - она означала, что из состояния потерянности и испуга волшебница вернулась в норму. Это, впрочем, было видно и по её лицу, - оно сияло счастьем и удовлетворением.  Фокус её внимания сместился с своего первого боя и первой победы на чувства и отношения, - и это было правильно, ведь до поры до времени ей не нужно было концентрировать своё внимание на таких вещах, - они чреваты кошмарами и тяжелыми моральными муками.
Айден отчасти был рад за то, что Фалькмар, Шрёдингер и остальные воспитывали в нём хладнокровного убийцу. То, что шокировало других до ужаса, не задевало его совершенно никаким образом. Чем больше лет проходило, тем больше ведьмаку казалось, что он превращается в бездушного автоматона - всё больше и больше он воспринимал страдания окружающих, - боль, грязь, мерзость мира, с которым ему приходилось иметь дел, - как какую-то норму, неизменный стандарт, - и всё, что хоть немного выходило за эти пределы начинало вызывать подозрения, парайною. Единственной ниточкой, которая связывала его с миром людей, его злосчастная порядочность, доброжелательность.
Он не был святым. Даже хорошим человеком его было можно назвать с большой натяжкой, - его собственное отношение к окружающим часто было скорее делом принципа, нежели желания, - часто было и так, что он заставлял себя поступать так, как рассудок ему твердил правильно, - хотя на самом деле хотелось просто плюнуть и забыть.
Человечность - столь простая и столь естественная для окружающих, являлась для него продуктом заработанным с помощью тяжелого труда и работы над собой. Он знал ей цену.
А потому, когда пересилил себя и позволил себе открытся Корнелии, - то почувствовал себя несравненно лучше. Спокойнее. Мир в кой-то веки начинал приобретать краски, - хотя на его собственном внешнем виде это практически не сказалось.
А выглядел он сейчас до ужаса паршиво. Всё такой же бледный, с ещё более мутным взглядом, нежели обычно, с выступающими на шее, лице, и руках тонкими нитями вен.
Впрочем, пока он фокусировал своё внимание на своей спутнице, то ощущал себя сравнительно неплохо. Судя по всему, его возлюбленная как-то впоймала его подозрительное отношение к клинку, которым она владела, - и которым оперировала ещё неделю назад, в своей родной деревне, - и решила открыть ему свой секрет.
По её голосу слышалось, что она опасалась его реакции, - гадала, какой она может быть. И не зря, - ведь доверенный ему секрет был по-настоящему странным.
Наверное, исключительно рефлекторно ведьмак оценил в первую очередь качество самого клинка, а не его суть, - режущая кромка была отточена до невероятной остроты, - но вот гарда, рукоятка, сам металл... - это была мало знакомая ему вещь. Он мог лишь гадать, лишь предполагать, кем и когда кинжал был выкован, - и единственной рассудительной догадкой было бы предположить, что это - реликт эпохи сопряжения. Оружие, принесенное кем-то из-за завесы времени и пространства. Но вот кем?
Эльфами? Краснолюдами? Нет, это не был их стиль. И уж тем более этот стиль не был похож на людской.
Враны? Может быть. Но Айдену доводилось один раз видеть реплику меча вранов, - и это оружие совершенно не напоминало увиденное.
В чём-то стиль был до боли знаком, но всё - же ужасно отталкивал.
Оставался лишь один вариант, - слишком невозможный, что бы быть правдой, - но других идей у охотника не оставалось.
- Кинжал... - как-то до ужаса спокойно, даже отчужденно, пробормотал ведьмак будто сам для себя, - проклятье. Как я раньше не догадался?
Медленно, но фокус его внимания всё-таки переключился на контекст сказанного. Конечно же, это откровение вызвало в ведьмаке запоздалые, но противоречивые чувства. Да, возлюбленная Корнелии была мертва, но ведь в каком-то смысле она всё-равно присутствовала в её жизни.
И ведь более, чем присутствовала, - в памяти охотника всплыла картина того, как его спутница прижимала оружие к себе, вглядывалась в него, будто беседуя. Ведьмак не мог гарантировать, но мог предположить, что волшебница, владея гоэтией, вполне могла и беседовать с душой погибшей.
Тем более логичным, впрочем, становилось и состояние, в котором он её застиг на момент знакомства, - погрязшая в собственном горе ведьма с головой могла ударится в собственную злобу, боль утраты.
Наверное, любой другой человек на его месте с трудом бы справился с данной информацией. И уж точно вряд ли смог бы правильно понять. Но, к счастью для них обоих, ведьмак не был обычным человеком. Да и таковым был лишь, по сути, формально.
Он так и замер на те длинные, тянувшиеся в бесконечность секунды, пока не отмер и не увидел, что волшебница опасливо собирает свои пожитки и медленно бредёт к входу в здание.
На ходу подняв лежащую на одном из ящиков принадлежавшую ему куртку, он надел её, и плотно застегнул. Поправил ворот куртки. Потянулся за пазуху, достал "Белый мёд", - выпил его, и бережливо, как обычно, спрятал баночку обратно.
А после слегка прибавив скорости, догнал Корнелию и без лишних слов обхватил её за талию и поцеловал в шею, тут же отпустив.
- Спасибо за то, что доверилась мне, - шёл он рядом, в то время как оттенок его лица едва ли не на глазах становился более живым и здоровым, - я...это необычная информация. Её тяжело принять. Но я тебе верю и доверяю твоей рассудительности. Если вам, - он махнул рукой на оружие, - нужно будет время наедине - предупреждай меня.
Так они шли некоторое время, пока не дошли до порога, - где Кот на секунду притормозил.
- Поправь меня, если я не ошибаюсь, - но оружие явно нестандартного происхождения. Это вампирский клинок? Его ковали вампиры? Они принесли сюда, на Континент, кой-какие свои реликты. Если так...
Он покачал головой, пытаясь подобрать правильные слова.
- То можно было бы мне сказать. Я бы понял и это.
Наконец, они попали внутрь. Перед охотником начинала представать картина его собственных свершений, - двое лежали возле стойки трактирщика. Не торопясь, охотник на чудовищ подошёл к каждому и проверил пульс. Оба были мертвы. Обыскал их, - не нашёл ничего ценного, только горстка мелочи.
Поднялся на ноги. Нагнал спутницу, на ходу подобрав пустую баночку из-под "Грома", которую выбросил ранее, и наконец-то поднялся на второй этаж. Тут-то и обнаружились все трое освобожденных. Теперь, когда прямой угрозы для всех не было, охотник смог рассмотреть всех троих.
Первый - тот-самый, которого в ходе боя Айден застиг на первом этаже. Он был среднего роста, худощав, налысо брит, - да и вообще очень плохо вписывался в стеореотип о прекрасных и обольстительных, любящих светский лоск чародеях, что ничем не уступали чародейкам и доводивших свою внешность до идеала. Тонкие руки с длинными пальцами, с хирургически отточенными движениями выдавали в нём скорее врача, или разведчика, нежели представителя магической профессии.
В других двух явно виделась родственная связь. Оба были чуть выше среднего, один носил длинные волосы, - даже длиннее, чем у Айдена, - другой был коротко подстриженный. Явно молодые, - с достаточно стандартными, ничем не примечательными чертами лица. Оба внимательно слушали своего, судя по всему, наставника.
Он же и отреагировал на появление своего спасителя первым, - и изрядно удивил охотника, не кинувшись ему в ноги с благодарностями, - лишь повернулся, внимательно осмотрел сперва Айдена, а потом Корнелию, - и подошел к ведьмаку.
- Никогда не думал, что буду спасён одним из легендарных Wiedmin-ов. От имени меня и моих учеников, примите мои искренние благодарности.
Он слегка поклонился. Ведьмак, знающий манеры приличия, отвесил ответный поклон.
- Меня зовут Артемий. Это - мои ученики. Их имена Дейос и Кафорис. Они братья, - но вы, думаю, и так это поняли.
Чародей обернулся, и окинул их противоречивым взглядом, - после вернулся к внимательному изучению лиц своих спасителей.
Слово первым взял ведьмак.
- Меня зовут Айден, мою спутницу - Корнелия. Я полагаю, это на вас всю прошлую неделю велась охота отсюда и до Новиграда?
Артемий сухо кивнул.
- Да. Мы смогли вырваться из-под хватки охотников в вольном городе и направились на север.
- Почему не применили магию? Не телепортировались?
- Могли бы, - пожал собеседник плечами, - но нас без сомнения отследили бы и отправили за нами этих вот...цепных собак. А переместится на достаточно далёкое расстояние...что же, это невероятно сложно. Да и не является моим профилем, честно признаться. Кто же знал, что придётся прятаться по канавам и руинам и изображать из себя темерского партизана?
- И как же вас обнаружили именно в этом городе?
Лицо собеседника Айдена поменялось, - на нем мелькнула тёнь горечи и боли.
- Мой...хороший друг, ещё по Бан Арду, является магом в этом городе. Он обещал помочь, провести через патрули. Но предал. Может, вынужденно, не могу быть уверенным. Но моё сердце всё-равно обливается кровавыми слезами. Столько лет дружбы, столько лет партнёрства...всё коту под хвост. А теперь, признаться честно, у меня нет ни малейшей идеи о том, как выбраться из сложившейся ситуации. Но...довольно о нас и наших проблемах.
Чародей бросил более внимательный взгляд на Корнелию. Кажется, её магический потенциал начал выдавать себя.
- Признаться честно, вы достаточно необычная...команда. Чем мы обязаны вашей помощи? Как можем отплатить?
Айден провел взглядом по помещению.
- Мы помогли вам, поскольку не могли остаться в стороне. Но вы правы, наши мотивы не только ограничиваются банальным рыцарским благородством, - но об оплате говорить рано. Сперва надо выбраться из этого города. С вашего позволения, об нашем плане вам расскажет моя спутница, - ведьмак медленно сдвинулся с места и направился к ближайшему телу, - а я проверю вещи погибших на предмет полезных вещей и спрячу тела.
Артемий согласно кивнул и перевёл взгляд на волшебницу.

Отредактировано Айден (03.12.20 21:46)

Когда ведьмак понял, что к нему на время потеряли интерес абсолютно все, то выдохнул с некоторой мерой облегчения. За последние сутки в его жизни происходило многое - слишком многое, - а потому ему нужно было время, что бы прийти в себя, побыть наедине, и привести в порядок тот хаос и мешанину мыслей, что буквально ещё вчера напоминала чётко структурированное и организованное пространство.
Мысленно от дистанциировался от происходящего здесь, и погрузился в собственные размышления, на ходу занимаясь тем, о чём заранее предупредил, - спустился на первый этаж, вновь вышел на площадь. Осмотрел тела. Подхватил одно, - то, что полегче, - и не спеша потащил его внутрь.
Мысли его вертелись, как некстати, вокруг Корнелии. И Адель, - её бывшей возлюбленной. Нет, конечно же, он оставался верен сказанному слову, - он доверял суждению своей спутницы и если та нашла в себе силы признаться о такой интимной вещи, значит сказанное ею было действительно правдой, - а не эффектом момента. Но как будут разворачиваться события дальше? Не станет ли её погибшая половинка возражать против развития взаимоотношений? Насколько близким является их контакт сейчас? 
Как ни странно, какой бы то ни было ревности он не чувствовал, - он её никогда не чувствовал. К своему неудовлетворению, он был вынужден признать - он слишком часто терял людей вокруг себя, что бы к кому-то всерьёз привязываться. Случай с бывшей ведьмой был исключением из правил, - и сейчас он толком и не мог понять, - то ли действительно его совершенно не волнует то, что человек, к которому он испытывал даже больше, нежели просто симпатию, потенциально близок, пускай и в душевном плане, с кем-то другим, - или это он по-просту не свыкся с происходящим, и его накроет, едва ситуация вокруг стабилизируется?
Тело с гулким шумом шлёпнулось на каменный пол. Охотник пошарил по карманам. Нашёл немного, - фисштех, небольшой мешочек с мелочью, какие-то орехи, - без сомнения, последнее погибший реквизировал при одном из досмотров. Всё это он тут же реквизировал уже у поверженного врага, - не взяв, конечно же, наркотик, - хорошие парни, как известно, таких не принимают, а себя ведьмак считал далеко не плохим.
Второе тело оказалось немного тяжелее предыдущего, - второй погибший по своей массе был немного более ощутимым, нежели его соратник.
И всё-таки - какая может быть перспектива у него с Корнелией? Если подумать так, обьективно? Чего он желает добится? Готов ли он вправду менять свою жизнь так радикально?
Да, идти по Пути с каждым годом становится всё тяжелее. Контакт с братьями становится всё труднее и труднее, - кто-то пропадает годами, а кто-то просто устает от всего этого. Таулер, если верить слухам, вообще окончательно ушёл в торговлю. Обидятся ли другие, если он уйдет с Пути? Если повесит мечи на стену? А чем он сможет заниматься? Что он, Айден, умеет? С Таулером было всё понятно еще много лет назад, - он был прирожденный торгаш. Самый младший Кот в семействе был другим. По сути, кроме как хорошо убивать и охотится он-то и не умел ничего, - остальной массив знаний был очень обширен, но исключительно теоретичен. А знания о выживании в дикой местности и о куче тварей, что плодятся на этом свете, как известно, не продашь. С другой стороны, неужели так плохо просто жить? Скопить на дом, обустроить его. Ходить на охоту в лес. Иногда браться за заказы неподалёку. Холера, неужели это хуже, чем десятилетиями шататься без гроша в кармане, порой откровенно выживая и даже голодая, и рисковать своей жизнью непонятно за что?
Он опустил второе тело и принялся осматривать его. В этот раз не попалось совершенно ничего ценного. Охотник привстал и осмотрел их сверху-вниз, - к сожалению, тела слишком пострадали, и кровь заляпала значительную часть плаща. Разочарованно выдохнул, ведьмак пошел перетаскивать в далёкий угол первого этажа другие два тела, что располагались уже внутри здания, - с ними было получше. Оба погибших были примерно одного размера, - и примерно такого-же были братья-маги. Одежда была чистой, хоть и немного попахивала.
С другой стороны, а согласна ли будет Корнелия на такую жизнь? Что, если ситуация с войной как-то разрешится, маги снова займут своё место, и её увлечёт этот светский лоск, интриги, и прочее, чем славится мир чародеев? Не захочет ли она вести жизнь так, как жизнь ведут они?
Он собрал одежду, сложив её стопками, и поднялся наверх. Оба комплета сунул под руки братьям-магам, а после дальше принялся возится с телами, одним ухом подслушивая то, о чём говорила его спутница и Артемий.
А слушать было что. Лицо Артемия менялось по ходу диалога несколько раз, - из откровенно недовольного, до мрачного, а после, - до более-менее удовлетворенного.
- План... - Наконец-то заговорил главный маг, скрестив руки на груди, - сгодится. Верховодство всем этим мероприятием возьмем на себя я и ведьмак. Говорить, думаю, придется мне, - без обид для мастера, - человек бросил взгляд на охотника, - но его глаза выдадут его раньше, чем он успеет сказать и слово. А я...не испытываю заблуждений по поводу своей внешности. Роль главного в отряде подойдет мне более всего. Эх, немного магии иллюзии, и таких проблем бы не было, - и мутации глаз бы спрятали, и побои на вас изобразили. Очень эффектные. Я, знаете ли, много лет работал в этой области - помогал с коррекцией внешности, - а потому кое-что в изменениях внешнего облика-то понимаю. И краткосрочного, и на длительную перспективу.
Внезапно, ведьмак почувствовал, что тело очередного охотника, с которого он стаскивал одежду, шевелится. Присмотревшись получше, он увидел, - человек жив! Без сомнения, тяжело ранен, но он был жив.
Айден выругался. Грубо, совершенно нелицеприятно. Осмотрел окружающих, словно ожидая от них каких-то действий, - после чего, понимая что всю грязную работу придётся делать ему самому, вытащил нож из-за пазухи и молниеносным движением вогнал его в горло и висок.
Это было паршиво, - пускай это и был охотник, - но добивать раненого, безоружного, было последним делом. Но что ещё хуже, - это нужно было сделать, иначе этот же раненый выдаст их всех с потрохами, когда придёт в себя.
Братья-маги зажмурились, отошли на шаг. Один из практичных соображений, - дабы не мешать охотнику, - другой, с длинными волосами - из брезгливости и опасливости.
На лице Артемия ни дрогнул ни мускул.
Всё-таки предподаватель двух учеников был не так прост, как кажется.
Бросив мимолётный взгляд на тело, он развернулся к Корнелии и продолжил.
- Что же до чародейских одеяний...можете не волноваться. У нас есть подходящее платье. Будет жалко портить его для таких целей, но выбора у нас нет. Оно досталось нам...в наследство.
- Оно досталось нам от Анны!
Артемий бросил на Кафориса недовольный взгляд.
- Да, от Анны. Бедная, бедная Анна...настоящая, подлинная, ни с чем не сравнимая. Сенсация. Такая одаренная...увы, её непостоянность и ветренность сыграла с ней плохую шутку. Не понимая, в каком положении находится, смогла разругаться с обоими моими учениками, ушла в лес, а там - попалась охотникам. Они вырвали ей ногти и переломали руки. Забрали в Новиград, без сомнения.
Он вновь бросил злобный взгляд на братьев.
- Пускай это будет вам уроком. Одевайтесь, и не тратье ни мое время, ни наших союзников!
Взгляд снова был обращён к Корнелии.
- Вне зависимости от того, какие у вас мотивы бы ни были, знайте - я умею быть благодарным. Говорят, в Ковире хотят воссоздать Капитул...настоящий, нормальный. Как раньше. Я не узнаю вас, но в вас чувствуется...потенциал. Я могу помочь этот потенциал раскрыть.
Он получил из рук Айдена комплект своей одежды, - принадлежавшую только что погибшему, - и повёл спутницу ведьмака в дальнюю комнату, - туда, где хранились их вещи и где погиб последний рыцарь. Кот тем временем переносил того к другим телам в другую комнату, а после принялся раздевать, - погибший был как раз его размера.
Презентовав волшебнице платье и иные вещи, что остались от пропавшей, лысый маг откланялся и деликатно удалился к своим ученикам, - переодеваться.
Охотник же почти закончил с осмотром, как наткнулся на какой-то свёрток, который при более детальном рассмотрении оказался письмом.
Айден развернул его, пробежал глазами по строкам. Ещё раз выматерился, - на сей раз тихо. Дочитывать не стал, - но свернул аккуратно и положил в один из внутренних карманов куртки.
У погибшего рыцаря была семья. Жена и маленькая дочь.
Монстроборец знал, что у него не было выбора - рыцарь хотел его убить, - но менее паршиво он чувствовать себя не стал. Оставив тела, он прошёл мимо удаляющегося Артемия и медленно вошел в комнату, прикрыв за собой двери. Поймал взглядом глаза Корнелии.
- Я...могу тебе помочь с макияжем, или чем-то ещё?
Он проверил, хорошо ли закрыта дверь.
- Что вообще думаешь по поводу всего этого?

Отредактировано Айден (05.12.20 04:16)

Кажется, Айден слишком поздно понял, в какое стеснительное положение поставил свою спутницу. Разум в привычной манере механически отметил тот факт, что в данный момент будет правильным и удобным перекинутся с бывшей ведьмой парой слов, - однако совершенно проигнорировал очевидный факт того, что им придётся переодеваться в одной комнате.
Только лишь осознав это, ведьмак вежливо отвернулся, - однако взгляд то и дело норовил перескочить туда, куда нельзя было. Айден в некоторое степени гордился тем, что не соответствует старым, как мир, стереотипам про ведьмаков-бабников, - но он всё-таки оставался мужчиной, и он умел ценить женскую красоту, когда видел её, - а смотреть было на что. С её аккуратной талией, длинными ногами и расправленными плечами Корнелия выглядела очень эффектно, - этого было не отнять.
Но то, что его спутница стеснялась, было очевидно невооруженным глазом. Она робела перед ним, - отводила, прятала взгляд, - и ещё больше начала стесняться, когда окончательно накинула не себя платье. И когда ведьмак счёл уместным наконец-то вновь повернулся, то изрядно удивился.
Перед ним теперь стояла не одинокая странница, и не якобы - аристократка, а ни дать, ни взять - настоящая чародейка. Платье очень эффектно подчеркивало её руки и грудь, - и кажется, даже было зачаровано, - от чего все вышеуказанное начинало смотреться куда выразительнее, нежели обычно. Медальон, словно подтверждая увиденное, завибрировал, - но и только.
На её критическое замечание ведьмак не ответил, оставив своё мнение при себе. Конечно же, ему казался странным вкус чародеек в одежде, но он прекрасно понимал истоки и причины этой странной моды, - все чародейки повально ратовали за эмансипацию женщин, и порой излишняя откровенность и вульгарность лишь подчеркивала то, что представительницы женского пола, по мнению представительниц магической профессии, должны сами определять свою судьбу, - а не слепо повиноваться воле религии, семьи, родителей, и так далее.
Весьма знаковым был тот факт, что от большинства магичек семья или отказалась, или прекратила с ними общаться. Такие платья были одновременно и ярко кричащим символом подросткового протеста и политическим заявлением.
Но, приходила пора переодеваться самому ведьмаку. Он подхватил с пола одну из сумок, после чего медленно начал раздеваться: аккуратно расстегнул куртку, стащил её, опустошил карманы, - на разложенный спальник попали найденные на телах несколько мешочков с новиградскими кронами, пара официальных документов с ориентировками на магов, карта города и прилегкающих окрестностей с пометками, а так же письмо, что было взято у погибшего рыцаря. Сложив куртку в несколько раз, он спрятал её в сумку и принялся за рубаху, а потом - за штаны и ботинки.
Его тело было, кажется, лишь ещё одним подтверждением его непривычного для иных ведьмаков внешнего вида, - на нём не было ни единой отметины, ни единого шрама, - даже кожа была, кажется, мягкой и слегка бледной, и на всём теле не было ни единого волоса - будто он был и не бродячим охотником на чудовищ, что неделями не стрижётся и не бреется, а эльфом.
Но даже после мутаций его эльфские корни не исчезли - а наоборот, стали более ярко выражены и подчёркнуты. Не хватало только остроконечных ушей, - но эльфской крови в нем было, благо, всего на четверть.
После были надеты специфические офицерские ботинки и штаны. Накинута рубаха. Длинный, с металлическими вставками, плащ. Длинные перчатки. Всё - застёгнуто и приведено в порядок. Проверяя, как на нём сидит экипировка, он попрыгал на месте несколько раз, а потом в привычной для себя манере попытался застегнуть мечи на спине, - и тут же осёкся.
Охотники и иные солдаты носили один меч. И тот - на поясе.
- Холера. Забыл.
Пришлось выкручиваться. Два меча - серебряный и Корнелии, - были надеты в привычной ведьмачьей манере, представляясь как трофейные, - а официальный висел на поясе и вызывал крайне непривычную тяжесть.
Однако, удостоверившись в том, что всё более-менее удобно, он стащил мечи с ножнами с себя вместе с перчатками и был отвлечён обращением к себе волшебницы.
Её он выслушал внимательно, вслушиваясь в каждое слово. Потом - взял паузу, и принял из её рук наручи, спрятав их в сумку вместе с остальной своей одеждой.
- Корнелия... - наконец-то решил начать Кот, - всё пройдёт нормально. Главное - не совершать ошибок.
Он ужасно умел успокаивать людей. Если с ним делились проблемой, то ему хотелось её скорее решить, нежели как-то морально поддержать. Этот случай не был исключением, - однако охотник прекрасно понимал о своём недостатке и старался его исправить, неумело подбирая правильные слова.
- Мы не проиграем, потому что боя не будет. Даже если ситуация станет совсем критичной, - я смогу нас вытащить. Пускай и ценой жизни всех остальных.
Охотник на чудовищ аккуратно зашел за спину спутнице и, неожиданно, стал помогать ей с нанесением макияжа, удачно изображая следы травм и побоев. Руки его, не взирая на привычность к тяжелой работе, прикасались к волшебнице мягко, нежно, и аккуратно.
- Маги... - продолжил он более сосредоточенным тоном, - не проблема. Я имел с ними дело раньше. Они сами себе на уме, но в данный момент прекрасно понимают то, что находятся в очень уязвимом положении. Наживать себе ещё больше врагов и пытаться от нас избавится, - это очень глупо...тем более что я умею с ними справляться. Ничего сверхсложного в этом нет. Артемий явно не книжный червь, это да, а его ученики без сомнения имеют часть его талантов, - но и я не какой-то случайный раззява. Да и ты...не наивная чародейка. У тебя есть свои козыри в рукаве. Ты, я думаю, можешь что-то придумать, если захочешь.
Он закончил с нанесением очередной травмы и аккуратно отложил инструменты в сторону. Аккуратно провёл рукой по её плечу.
- А ещё это платье чрезвычайно удачно идёт к твоим глазам. И к твоей фигуре. Мне очень нравится, пускай оно и непривычно...открытое.

Отредактировано Айден (06.12.20 18:21)

Охотник провёл взглядом по одеянию.
- Мы его сохраним, - но наденешь ты его только тогда, когда сама захочешь, - а не тогда, когда тебе это будет казаться правильным.
Так он и замер на какое-то время, - находясь чуть поодаль от неё, изучая её будто со стороны, осматривая, - и одновременно борясь внутри себя с каким-то странным чувством, - с желанием. Желанием оказаться ближе, чем он есть сейчас.
Словно стараясь отвлечься от этих мыслей, ведьмак выглянул в окно.
- Я думаю, чародейство и ведьмовство, - начал охотник размышлять вслух, - это две крайности. Практически противоположные друг другу, но неизменно переплетающиеся друг с другом. Первые видят в магии прежде всего науку, средство для достижения их собственных целей, кто бы там что ни говорил. Вторые воспринимают магию как самоценность, и смысл своей жизни видят в её сохранении, не особо заботясь про её развитие или расширение границ познания с помощью этого дара. Конечно же, я не имею ввиду тебя, - он бросил на спутницу короткий взгляд, - но других ведьм. Тех, что теперь горят вместе с чародейками на одних кострах.
Изумрудное платье, было сделано великолепно. Оно шло ей как влитое. Явно никогда не надевавшееся, оно было сделано будто специально для бывшей ведьмы.
- Но что на счет чародеек…их бунтарство - это и есть протест и компенсация. Излишнее вульгарство это символ неприятия этого мира, - который их же и отверг в первую очередь. Часть из них всё ещё остается девчонками из Аретузы, куда их сослали их родители, дабы избавится от них. Они это помнят. Без сомнения, помнят.
Охотник на чудовищ покачал головой. Раньше эти мысли вызывали грусть, даже страх, - но сейчас почему-то всё казалось нормальным. Естественным.
-  У нас, ведьмаков, нет семей, о которых мы могли бы вспоминать. О которых могли бы грустить. Вернее…со временем ты просто перестаёшь воспринимать своих кровных родственников как семью. Кто-то из нас их вообще не знал. Кто-то потерял в далёком детстве. Кто-то давно их уже пережил, - и родителей, и братьев с сестрами. Всё, что было до Школы, что было до определённого момента в твоей жизни, до того, как…как ветер перемен уносит тебя куда-то, навстречу тому, чего ты сам никогда не ожидал, - теряет свою значимость. Превращается в далёкие воспоминания. Принадлежащие ни тебе, но кому-то другому.
Монстроборец не знал, почему он так откровенен. Почему его именно сейчас пробило на такие диалоги, - почему ему хотелось говорить с нею, - наверное, из желания оказаться ближе. Из желания, что бы она не воспринимала его как обычного любовника, а происходящее между ними – как обычный, мимолётный роман.
Конечно же, она так не считала, и ведьмак знал это, - но всё равно сдержаться не мог. И потому говорил.
- Семья - это не всегда те, кто родил и с кем прожил первые пять, десять, или сколько-то лет жизни. Семья - это духовно близкие тебе люди. Пускай даже и не связанные с тобой кровным родством. Но это…это сейчас не важно. Это всё так глупо, так...
Замолчав, он пытался подобрать слова, но в голову ничего не шло.
- Я ни с кем никогда не был так откровенен, как с тобой. Эта неделя…лучшее, что происходило со мной за многие года моей жизни.
Он подошёл ближе.
Его прикосновения напоминали касание пера, - тонкие, нежные, едва ощутимые, - но в то же время настойчивые, любопытствующие, изучающие. Он касался её необычайно аккуратно, будто опасаясь, что она – всего лишь мираж, что растает и исчезнет от любого его неправильного касания.
Кажется, в этот момент он едва дышал.
Лёгким движением смахнув столь дорогие и приятные взгляду свитые в локоны рыжие волосы, он коснулся её хрупкого плеча своими губами, начиная поцелуями подыматься выше, к шее. Наслаждаясь каждым прикосновением. Наслаждаясь её запахом. Наслаждаясь её близостью. 
Сейчас он напоминал юношу, что впервые касается женского тела.
Отчасти, так и было.
Она была первой его женщиной. Да, были и другие, но она была его, и только его, - а он принадлежал ей.
Весь.
Без остатка.
Его пальцы скользили вниз, - они прошлись по руке, по ладоням, соскользнули и коснулись вереницы тонких, едва заметных шрамов на левой ладони. Кого-то они могли отпугивать, наводить на мрачные мысли – но ему она нравилась вся, - ровно такая, какая есть, - и ни единой детали в ней не казалось отталкивающей, пугающей, смущающей.
Когда губы охотника коснулись её шеи, - жадно, горячо, - закрыв глаза, полностью отдаваясь этому чувству, - то ему показалось, что она едва заметно вздрогнула, - так, будто бы в комнате был холод.
- Ты сводишь меня с ума.
Руки соскользнули к талии, обвили её, и мягко прижали волшебницу к себе.
- Твои глаза. Твои волосы. Твой запах.
Айден чувствовал, как она робеет. Как непривычны ей его касания, с каким трудом она преодолевает то странное, сковывающее чувство стыда, что неизменно охватывало её каждый раз при его близком присутствии.
Ведьмак понимал, что до определённого момента испытывал то же самое, - возможно, будь обстоятельства иными, он и был бы таким же - но сейчас, когда перед ними стояло настолько важное и тяжёлое испытание, монстроборец понял – сдерживаться нет никакого смысла. Кот старался быть оптимистом, но понимал, - возможно, это их последний раз вместе.
Сдерживаться в таких обстоятельствах было бы большим преступлением, чем наконец-то открыться друг для друга и выпустить всё, что ты между ними чувствовалось.
Наконец-то быть честными друг с другом.
Казалось, просто сдерживаться, находясь рядом с бывшей ведьмой, было преступлением.
Его голос был тихим, переходящим в шёпот, - так, чтобы слышала его она и только она.
- Нет нужды меня стесняться. Нет нужды себя стесняться. Твои глаза, твои волосы, твоё тело, твои манеры, твой характер…целую неделю я смотрел. Ты меня бесила, но ты же меня и привлекала, манила, - до дрожи, до озноба.
Он с трудом оторвался от неё, а потом, прислонив свою щеку к её, мягко улыбнулся.
- Повернись ко мне. Взгляни в мои глаза. Поцелуй меня, Корнелия. Поцелуй меня, как в последний раз.

Отредактировано Айден (09.12.20 18:27)

Когда-то Айден наивно думал, что повидал много. Что жизнь его ничем уже удивить не может, - что в мире, помимо крови, грязи, и зла больше ничего, по сути, и нет. Эти мысли, это понимание приносило отчаяние, - и казалось, что в этот момент следовало остановится, обернутся, подумать и сделать выводы, - но он упёрто, как баран, продолжал идти, - ему хотелось бы думать, что из-за своей силы воли, из-за желания спасать жизни, из-за желания бороться с тьмой, что терзает мир извне - но на самом деле потому что это было удобно. Удобно было бежать, каждый раз оставляя за спиной вещи, и события, человеческие судьбы, спасённые и сгубленные жизни. Удобно было думать только о себе и никогда не думать об окружающих, лишь иногда удостаивая их своей ведьмачьей милостью, - а потом, с обманчивым чувством выполненного долга, идти дальше. Ни разу за всю свою жизнь он не решался остановится, - дорога была спасением, дорога же была и проклятьем, - проклятьем одиночества.
Ни одно живое существо не знало его по-настоящему. Даже братья, в том или ином виде, судили лишь по поступкам, по образу действий, - но в душу к нему не заглядывал никто. И не допускал туда Кот никого.
Но жизнь всё-таки умеет удивлять. И его судьба, до того прямая и линейная, будто Путь, по которому он шёл, сделала поворот. Где же он поменял её? В какой момент он решил сойти с натоптанного пути, и попытаться сделать что-то по-другому? Когда остановился в той богами забытой деревушке к востоку от Оксенфурта? Или там, в Элландере, когда поставил чужую жизнь выше своей собственной?
Он не знал. Не хотел думать об этом. Не сейчас.
Сейчас знал он лишь одно – жизнь умеет удивлять. И некоторые вещи в ней происходят случайно, иногда – вопреки всякой логике и здравому смыслу. То, что происходило между ними сейчас, было нелогично, было даже, в какой-то мере, неправильно, - с точки зрения общественной морали, - но оно было.
И было оно прекрасно.
Ведьмак напоминал дикого зверя, настигшего свою добычу. Он был напорист, - но мягок, настойчив, - но аккуратен, страстен – но внимателен. Кажется, руки и губы сами находили своё место, - всё будто было в тумане, происходило по его желанию, - но будто бы без его участия. Теперь, когда они наконец-то вместе, когда она наконец-то в его руках, когда её сопротивление, её комплексы, её неуверенность в себе подавлена и когда она наконец-то полностью отдаётся в объятья удовольствия и страсти, он не собирался её отпускать и не намеревался останавливаться.
Айден не мог понять причин этой страсти. Её будто бы не должно было возникнуть, - тогда, когда она предстала перед ним в образе горделиво-высокомерной ведьмы, которую пришлось спасать от призрака убитой её же рукой сестры, в ней не было ничего, что с логической точки зрения могло понравится охотнику.
Но его всё равно манило. Тянуло. Влекло неведомой, ужасной силой, сопротивляться которой было невозможно. Тогда он оправдывался перед собой, что конь, так или иначе, был бы нужен для поездки, - но в глубине души прекрасно понимал, что на самом деле всё обстоит иначе.
На протяжении той недели, что они проводили вместе, они становились всё ближе и ближе. Её фирменный сарказм все больше терял остроту и всё больше превращался в защитную реакцию, - он видел, он чувствовал то, что она о нём думает и как она на него реагирует. Видел жесты, видел реакцию ума и тела.
То же самое чувствовал и он. Он реагировал на неё подсознательно, неосознанно – её присутствие умиротворяло, успокаивало, расслабляло, - но вместе с тем, всегда держало в тонусе, подстёгивало.
К моменту, когда они вошли в этот город, они напоминали две сжатые пружины. Охотник обманчиво убеждал себя, что это всё из-за проблем в общении, - и что быть может случится так, что тут-то, как раз, их пути и разойдутся, - но жизнь в очередной раз доказала ему, что он не прав. А ведьма, - теперь уже бывшая, - в очередной раз показала, что он совершенно не понимает людей.
Она хватает ртом воздух, пытается собраться с мыслями, с силами, но у неё ничего не получается, - до тех пор, пока она не входит в тот ритм, что задал охотник, - и лишь тогда перехватывает контроль над этой ситуацией.
То, что она его не боится, что проявляет силу характера, - даже в такой момент, - приносит ему странное удовлетворение.
Ведьмак смотрит на неё, и на лице у него видна хитрая, но нежная улыбка.
На секунду её лицо приобретает знакомый образ, - сосредоточенный, сконцентрированный, изучающий взгляд. Лицо её под лучами света становится неестественно бледным, - почти таким же, как у него, - и в ту же долю секунды она хватает его за край подбородка, - и осматривает так, будто оценивая, - и встречает такой же взгляд.
Такой, - растрёпанной, слегка потерянной, но игривой, - с сияющими от страсти изумрудными глазами, волосами, что водопадом ниспадают с плеч, платьем, едва скрывающим грудь, - она выглядела ещё красивее, чем раньше. Охотник пытался подобрать слова для комплиментов, придумать что-то, что помогло бы ему выразить то, какой красивой он её находит, - но в голову предательским образом совершенно ничего не шло.
А потом она снова потянулась к нему, и поцеловала.
Как в последний раз. Горячо, не отрываясь от него, сливаясь с ним в одно целое, - а потом этот поцелуй перешёл во второй, и в третий...
Айден не мог думать ни о чём кроме как о вкусе её губ, о её запахе, - запахе полевых цветов, - и о том, насколько он её любит.
О том, что не хочет отпускать.
О том, что не представляет себе теперь жизни по-другому, по-старому.
Мир перевернулся, - и перевернулся он вокруг неё.
Подчиняясь секундному инстинкту, он подхватывает её, поднимая на руки и спиной упирая в шкаф, - и держа её за бедра на уровне собственного лица, продолжает её целовать, прерываясь лишь на то, чтобы осыпать поцелуями её плечи и шею.
Он чувствует, как внутри него кипит буря, что грозит вырваться наружу, - и она вырывается, - его кожа, мягкая и приятная на ощупь, начинает едва ощутимо вибрировать от её прикосновений, - и каждое касание его губ на её теле начинает ощущаться в десять раз острее, чем обыкновенно, - между ними что-то происходит, - магическая энергия волшебницы и скрытые в ведьмаке силы вступают в реакцию, и магическая эманация, что исходит от ведьмака, передается и бывшей ведьме.
Монстроборец не считал времени. Минуты превращались в длинные часы, и ощущение времени, столь точно присущее охотнику, потерялось где-то между двумя возлюбленными. Для охотника они были одни во всей вселенной, - но реальность, увы, была совершенно не такая.
И вскоре эта реальность напомнила о себе вежливыми, но настойчивыми стуками в дверь, - и ими же дело и ограничилось.
Айден с неудовлетворением оторвался от возлюбленной, и заглянул в её изумрудные глаза. Опустил на землю, и аккуратно провёл рукой по её коже, - передавая ей остатки того непередаваемого чувства, когда кожа будто вибрирует изнутри, а магическая энергия начинает бить ключом, - и улыбнулся.
***
Маги ждали в зале. Все трое были при одежде. Двум братьям она шла откровенно паршиво, - не смотря на то, что размер был определённо их, на бессердечных и фанатичных охотников они откровенно не тянули, - и тем было лучше, что согласно общему плану, они должны были быть на лошадях, - в их сторону будет устремлено не так много взглядов, как на других.
Артемий же смотрелся в своей форме как влитой, - его лысый череп и охотничьи одеяния казались будто созданными друг для друга.
И, конечно же, на лице у всех читалось явное недовольство, - а на лице одного из братьев, - ведьмак их до сих пор путал, - это был тот, что с длинными волосами, - явное смущение, и тень зависти. Второй же буквально пожирал Корнелию взглядом, - платье очевидно сидело на ней очень хорошо.
Их учитель же, однако, просто казался несколько разочарованным явным непрофессионализмом своих спасителей, - но под такой маской читалось если не смущение, то сильная зависть в адрес ведьмака.
Кажется, легенда про ведьмаков-бабников, что тащат девушек в постель при любом удобном случае, пополнится ещё одним свидетельством.
Айдена поразило понимание, - ведь они же если и слышали, что происходит за закрытыми дверьми, то явно не подали ни единого звука, пока в дело не вступила эманация. Вибрация была явно магическим свойством, - одним из тех-самых частей ведьмачьей природы, которую так любили чародейки, - а значит, что это могло почувствоваться на фоне общего отсутствия магии в городе.
«Хол-лера. Надо было быть…ай, черт с ним. Было прекрасно. Жалеть не собираюсь.»
- Вы выглядите… - Артемий окинул взглядом Корнелию, делая вид что ничего не происходило, - удовлетворительно. Следы побоев я вижу…что же, можем приступать к финальной части плана. Я тут нашел наручи, - но обыкновенные, не двемеритовые. Очевидно, нас и не планировали выводить за пределы города…
- Сперва наши лошади, - отрезал Айден, и взглянул на братьев, - выдвигайтесь в трактир «Визимир», - он расположен выше по улице, рядом с торговой площадью и портом. Там найдите трактирщика, Вальдемара. Он единственный нильфгаардец в городе, вы его узнаете. Передайте, что один знакомый ему ведьмак наказал собрать его вещи и его спутницы и подготовить коней. Как заберете их, - то встретимся в условленном месте, неподалёку от этой вот…площади.
Братья – а вернее, один брат, Кафорис, - согласно кивнул, не говоря ни слова. Второй, Дейсон, до сих пор не мог поднять челюсть с пола, судя по всему.
Артемий повернулся к ученикам и согласно кивнул. Те, немного погодя, выдвинулись.
Момент истины приближался семимильными шагами.

Айдена не особо заботило отсутствие у Корнелии какого-либо трагического настроения. Даже наоборот, - он был рад, что бывшая ведьма находится в приподнятом расположении духа, его тешило то, что она чувствует себя хорошо. Отчасти в этом была и логическая подоплёка, - чем легче Корнелия себя чувствует, тем меньше переживает, тем легче всё пройдет. Но на самом деле, - он просто радовался за то, что его возлюбленная не тревожится и не терзает себя неправильными мыслями.
Сам же ведьмак чувствовал себя странно. Эманация была для него вещью удивительно интимной, и по меньшей мере у него всегда проявлялась в моменты сильных эмоций или возбуждения. В тот момент присутствовало и то, и другое, но сила, с которой магическая природа бывшей ведьмы начала резонировать…это было что-то невероятное. Кажется, он сам это почувствовал, - она была настоящей бурей, штормом, что кружился у неё внутри. Ему оставалось только догадываться, как же хорошо на самом деле она себя в тот момент чувствовала.
И оставалось только догадываться, как же хорошо она будет себя чувствовать, коли они окажутся в одной постели.
Последняя мысль вызвала у охотника на чудовищ легкую улыбку. Без сомнения, ему понравилось проведенное наедине с волшебницей время, - но просто космическое удовольствие ему доставляло то, как она себя в те моменты чувствовала. Полностью открытая, полностью свободная, чрезвычайно легкая, воздушная, кипящая от страсти, эмоций, и магии…без всякого сомнения, она была прекрасна, - а её фразы, её стоны и её касания являлись лучшей наградой, которую только мог бы получить ведьмак.
Стоит ли говорить, что он в подобного рода делах был исключительно альтруистичен, - и куда больше удовольствия получал о того, что заставляет возлюбленную чувствовать себя хорошо, нежели как-то иначе.
Но куда большей наградой являлось то, как менялось её мировоззрение и поведение. Как она становилась более приземлённой, более спокойной, более человечной. Она стремительно отчищалась от того груза грязи, боли, и зла, что было накоплено на ней всё это время, - и чем больше она отчищалась, тем сильнее была их связь. Отчасти это могло бы и испугать ведьмака, - отчасти, оно его и пугало, - но скорее пугала ответственность, важность поддержания их связи, - до сих пор охотнику на чудовищ не приходилось переживать за кого-то ещё, кроме себя, - а тут…
Любовь, воистину, была и наградой, и тяжелой ношей. Но это была единственная ноша, которую бродячий убийца чудовищ был готов взвалить на себя с радостью. Это того стоило, - любовь, даримая и получаемая, всегда стоит того, чтобы переносить все неудобства и обязанности, которые та может вызывать.
Ответы Корнелии вызывали у магов едва ли не большее смятение, нежели происходившее за закрытыми дверьми комнаты. Если Айден предпочитал сохранять то, что происходило там, в тайне, то Корнелия же не стеснялась этого вовсе, чем окончательно вогнала в краску – то ли раздражения, то ли зависти – братьев-магов, и вызвала некое смятение и потерянность у Артемия. Тот, впрочем, с привычной для себя видимой хладнокровностью виду не подал, - а когда они всё-таки выдвинулись, и каждый занял свои места, на какое-то время приблизился к Айдену, бросив на него короткий взгляд.
- Вы не думаете, что настроение вашей спутницы может быть…проблемой?
Ведьмак, двигаясь в общей колонне, бросил короткий взгляд на возлюбленную. Та выглядела, словно яркий цветок, что расцвел весною. Улыбчивая, слегка потерянная, даже дезориентированная, - без всякого сомнения, заряд магической энергии, что ею был получен, надолго привел её в такое состояние. К вящему удовольствию и нескрываемой гордости монстроборца.
Впрочем, необходимо было сохранять профессионализм, - и если Айден хочет, что бы подобное действительно не оказалось их последним разом, нужно было брать себя в руки.
- А вы в курсе, как ведут себя маги в плену? Как бы вы себя вели, скажем?
Артемий пожал плечами.
- Старался бы сохранять равнодушие и спокойствие.
- Не впали бы в истерику, не угрожали бы, не потеряли бы разум от того, что вас скоро отправят на костёр?
Наводящий вопрос, кажется, кое-что прояснил в лысом черепе мага.
- Хм. Действительно. Ответ подходящий. Что же, будем надеется, что ваша вольность и излишняя подготовка…не стоит нам всем свободы.
- Жизни, - криво ухмыльнулся ведьмак, - если мы ошибёмся, это будет стоить нам наших жизней.
***
Они прошли некоторое время, - по подсчётам Айдена, где-то полчаса, - пока в пределах видимости наконец-то не появилась высокая крепостная стена и закрытые ворота, вокруг которых стоял гарнизон.
Солнце окончательно зашло за горизонт. Ночь опустилась на город, и за завесой туч оказалась видна луна, что покрывала землю своим тусклым светом. Роггевен на её фоне до отвратного походил на город, в котором родился Айден. Охотник вспомнил – примерно в такое же время он, будучи ребёнком, бродил по улице и ползал по канализациям в поисках логовища Фледера, что растерзал его мать.
Они шли ровно в том построении, как и договаривались, - впереди Артемий, сзади него, - Айден, справа от которого шла связанная по рукам Корнелия. За спиной у ведьмака висели два меча, один из которых принадлежал его спутнице, - и его же она могла выхватить, коли в этом возникнет необходимость.
Завершали процессию два брата-мага, что сидели верхом на Севере и на нильфгаардце Корнелии. Монстроборец уже успел всё проверить – Вальдемар бережно сложил все вещи в седельные сумки и ещё нагрузил живность сверху провизией, чем вызвал у Айдена легкий приступ смущения, - всё-таки такого хорошего отношения, как от пузатого трактирщика, он давно не встречал. Впрочем, охотник не питал иллюзий, - прощальный «Подарок» был передан во многом из-за отнюдь не магических чар Корнелии, которая сумела зарекомендовать себя как заправская аристократка.
А теперь гордо шла рядом с Айденом, изображая поверженную чародейку, неизменно сверкая своим декольте.
Приближение к воротам заставило ведьмака понять, - к сожалению, места для ошибки действительно нет. На замковой стене располагались лучники, а внизу, на дежурстве располагался отряд городской стражи.
«Стражей» их назвать было сложно – это были заправские алкаши да взяточники, у большинства из которых пузо было не меньше, чем у Вальдемара, - так что справится с ними в бою было бы не сложно, - а вот лучники наверху станут, в случае чего, проблемой. Да и ворота можно открыть исключительно где-то изнутри.
- Сто-о-о-ять! Кто идет?
Говорил один из стражников, - мужик с залысинами в кирасе о гербах Редании и Роггевена в частности. Ответом ему был зычный командирский тон Артемия, - тот, без сомнения, уже давно был отработан на своих многочисленных учениках.
- Глаза открой, остолоп! Охотники идут, и ведут с собой трофей.
Процессия приблизилась к воротам и встала неподалёку от них. Из сторожки неподалёку высыпались несколько человек, поглазеть на зрелище. Откуда-то сверху тоже их изучали несколько любопытных глаз.
Стражник, - бывший, очевидно, командиром заставы, - приблизился. Окинул пристальным и подозрительным взглядом всех присутствующих, - задержавшись, конечно же, на Корнелии.
- А эта…это шо, чародейка, что-ли? Вы их изловили-то, проклятущих?
Альберт одарил его многозначительным взглядом, - так же примерно можно было бы смотреть на умственно отсталого ребёнка, который сломал какую-то ценную вещь в доме.
- Не задавай глупых вопросов. И представься.
Стражник нахмурился, но всё-таки, после некоторых, - без сомнения, длительных и тяжелых для его ума, - размышлений, заново открыл рот.
- Игорь я. Начальник этой, значится, заставы. Временный. Имею приказ никого не выпускать и никого не пускать. Отвечаю за это дело головой. А вы кто будете? То есть…
Он почесал голову.
- Уже понятно-то, что вы охотники, но вы из какой группы? Вас же две.
- Я – Томас Торквемада, предводитель этого отряда охотников. И не просто охотников…а рыцарей ордена, - ответствовал ему Артемий, - и нам поручено доставить вот это вот порождение блуда и порока, - он махнул рукой в сторону Корнелии, - в Новиград.
Где-то в толпе стражников пронёсся ропот.
- Ордена-то? – Сказал кто-то из толпы, -  а нет больше, ордена-то вашего! Так что вы тут ничем не лучше нас, не надыть…
В дело решил вмешаться Айден. Звучным и резким голосом, не терпящим возражений, - на какой был способен только человек, всю жизнь отдавший служению своему делу, - он заглянул в толпу стражников.
- Если кто-то там такой смелый, то может выйти и высказать это рыцарям в лицо. А не кукарекать откуда-то из толпы.
Роптание послышалось ещё больше. Артемий замолчал. Ведьмак почувствовал, как братья-маги на конях напряглись, и как потеет один из них. Игорь-стражник, которому, очевидно, не хватало только конфликтов с элитой реданских охотников, превратился в истукан.
На этот эффект ведьмак, вообще-то, и рассчитывал, - и чему несказанно обрадовался, - ибо если бы начальник стражи стал бы вступаться за своих подчиненных, то дело приняло бы плохой оборот. А потому, пока железо горячо, надо было ковать.
- Король Радовид, да будет благословенно его имя, - продолжил Айден тем же тоном и голосом, - восстановит доброе имя Ордена и вернёт нам наши земли, когда кончится война. И вам бы стоило проявить уважение, - ведь наши земли совсем рядом с вами. Кто знает, может когда мы все выиграем войну и отчистим наши земли от зла, Роггевен будет располагаться на наших, орденских, землях.
Время суток было на их стороне, - во тьме обыкновенному, людскому глазу не было видно, что говоривший таким низким басом мужчина выглядел, как юноша, и обладал кошачьими глазами. Ведьмак, впрочем, видел всё, - и повернувшемуся Артемию едва заметно подмигнул, - дабы тот снова перехватил ситуацию под свой контроль. Тот воспользовался положением.
- Спокойно, Ульрих. Проявляй сдержанность.
После, тут же повернулся к Игорю-стражнику, - который наконец-то решил отмереть.
- Так это…нас не уведомляли, что мы должны кого-то пропустить. А без приказа начальства, господин Торквемада, не обессудьте…не могу я.
Артемий приобрел раздражённый вид.
- Вас хоть о чём-то уведомляют? Вы хоть что-то да знаете, а?
- Попрошу, господин. Знаем, ещё как, да только нам не рассказывают ничего. Большая часть стражи сидит в крепости, стережёт, значится, казённое имущество и достопочтимых хозяев.
- А нас сюда поставили, - вновь донёсся голос из толпы, - сраные ворота стеречь, мух ловить, и вам не мешать.
- Вот и не мешайте, - ответствовал Артемий, - и пропустите нас. Нет у нас времени ждать ни вашего начальства, ни ваших разрешений.
- А чего её…это…ну, по морю не переправите? Вы же на корабле приплыли, нет? – Вопросил Игорь.
Артемий опять взглянул на него, как на идиота.
- Буря…слушай, стражник, не трать мое время. И не испытывай моё терпение. Ты вообще знаешь, что она опасна? Ты знаешь, сколько мы сил потратили, что бы её изловить? Ты знаешь, что наши братья сейчас ищут её сообщников?
Игорь, - которого сюда назначили то-ли из-за своего упорства, то-ли из-за врождённого скудоумия, - упорствовал.
- А кто она такая-то…чародейка ваша? Чой-то она притихла, а? А она это…не вырвется?
И решил подойти поближе, дабы взглянуть на пленницу. Артемий препятствовать не стал. Айден, скрипя зубами, решил отойти подальше, - но так, что бы свет от факела не падал ему на лицо, но и что бы дать Корнелии меч, в случае чего.
«Пока всё проходит нормально. Холера, вот бы ничего не испортить.»

Актёрское мастерство не подвело Корнелию, - на её лице отражалась целая палитра эмоций, что выглядели, как натуральные, - раздражение, злость, отчаяние, боль, - грубости и проклятья сыпались из бывшей ведьмы одно за другим, как из рога изобилия, и конца и края этому не было видно. Артемий старательно старался изображать усталость и раздражительность, а Айден имитировал бурную деятельность по приведению «Чародейки» в состояние покоя.
На самом деле, ведьмак догадывался, - его спутнице не очень-то и нужно как-то притворятся или что-то имитировать, - её нынешнее поведение уж сильно было похоже на то, что он видел в пути первую половину недели, - с поправкой на то, что жертвами такого отношения становились не он с несчастным Севером, а охотники, которых ведьмак и ведьма старались старательно избегать.
Реакция окружающих была ровно такой, какой и должна была быть, - кто-то оцепенел, пытаясь делать вид, что его тут нет, - у кого-то ведьмак заметил признаки учащённого сердцебиения, потливость, - страх медленно просачивался в их нутро, а предубеждения брали вверх над рассудком и логикой.
От Игоря, кажется, вовсе места не осталось, - его плечи опустились, сам он сжался, и смотрел куда-то в пол всё время, что Корнелия говорила.
И уже было ведьмак собирался радоваться тому, что всё проходит как надо и что можно завершать это представление, надавить на стражу, и выбираться отсюда подальше, как произошло что-то неожиданное.
Он почувствовал это до того, как его медальон задрожал. Говорят, что ведьмаки не способны творить магию, - но охотник явственно почувствовал её, - тёмную, едкую, будто кисель, - это было не что-то, что обычно накладывают чародеи и чародейки, - это было проклятье. Айдену много раз доводилось такое снимать, избавляя какое-либо место или человека от гнёта злых сил, но ни разу монстроборец не присутствовал при том, как его налагают. И более того, - налагают в то время, как окружающее пространство покрыто мощным анти-магическим полем.
Но потом его медальон задрожал так сильно, что ведьмаку пришлось выдернуть руку из-под плеча Корнелии и силой прижать амулет к груди, дабы тот не дернулся вверх, выдав его, ведьмака, истинную натуру.
По всему телу прошли мурашки. К горлу подкатил ком. Начало тошнить. По телу ударила будто волна, тёмный водопад упал откуда-то с небес и потянул свои тонкие, едва ощутимые ниточки к нему, охотнику. Он инстинктивно сделал шаг в сторону, а рука его будто неосознанно, подсознательно сложилась в знак «Гелиотроп», блокировавший любые магические поползновение в его адрес, - но потом его внимание переключилось вновь на Корнелию, - и тот, увидев её сосредоточенное лицо, одновременно с этим почувствовал как невидимые, но плотно ощутимые щупальца отпрянули от него и от магов, плотно окутав присутствовавших стражников.
Где-то далеко, за спиной, резко завыли собаки, - несколько сразу. Их вой, длинный и протяжный, слился в один-единственный, огромный. Закаркали птицы, - вороны, - медленно начав скапливаться над воротами. Кто-то впереди, наверху, на стенах, оступился и упал. В толпе стражников внизу послышалось роптание, слова молитв. Несколько человек поспешило отойти от охотников назад, - ведомые словами, но не ощущениями – среди них не было ни одного магически латентного индивида, - их куда больше напугали слова и собачий вой и вороны, что начинали крупными стайками слетаться к ним, - животные среагировали на магическую активность.
Маги же среагировали совершенно по другому. Ведьмак видел, как глаза двух братьев-учеников превратились в каменные, - но в глазах стоял совершенно явственно проглядывавшийся испуг и растерянность. Хорошо, что их лица были в темноте, - иначе бы только одно их выражение разрушило бы легенду про охотников, что впоймали «Чародейку». Выражение лица Артемия было иным. Он, без сомнения, куда лучше своих подопечных понял, с чем он столкнулся, а потому его потерянные глаза, устремленные на Корнелию, были ведомы удивлением, но не страхом. Как и Айден, его руки были механически готовы произнести защитное заклинание, - но необходимость на то пропала.
Благо, стражники были слишком заняты услышанным и увиденным, что бы реагировать на охотников.
Артемий с трудом выдохнул и попытался подобрать слова. Без сомнения, окажись на его месте кто-то другой, он бы высказал что-то вроде «Пропади всё пропадом!» или «Великие Боги!», - но он был человеком гораздо более свободным в собственных мыслях. А потому своё мнение о произошедшем высказал коротко и лаконично.
- Звиздец.
После этого магического заклятия, кажется, ожили стражники. Несколько из них засмеялись, но их смех не получил поддержки. Игорь-стражник, кажется, отмер последний. Он устремил свой взгляд на Артемия.
- Она же…это…милсдарь рыцарь…
Артемий вовремя сориентировался.
- На ней двемеритовые наручи. Нет нужды опасаться.
- А собаки? А вороны? – Послышался голос из толпы, - они-то откуда завыли? Что, так просто?
Тут уже Артемий растерялся, и подать голос пришлось Айдену.
- Остаточная магическая энергия. Ничего особенного.
- Остаточная шоооо? – Ответствовал тот же голос.
На какую-то секунду толпа начала спорить сама с собой. Кто-то доказывал, что нужно плюнуть на всё и пропустить внезапно появившихся охотников с этой «Ведьмой», и лишить себя головной боли, а кого-то больше заботили сказанные слова.
- А я думаю, что всё это хырня! – Из толпы выделилась одна относительно молодая и тощая фигура, зубы у которой были цвета гнилого картофеля, - один умный учёный давеча мне сказал, шо все эти проклятья, боги, черти, нетопыри, и прочая ерундень это так, обман. Фисштех для ума, вот! А бог, значится, умер, и всё зависит от человеческой воли. Так что я, господа служивые, этот…отесит, вот. И я говорю, что ничего она нас не прокляла, а так, пугает.
- Это называется «Атист», придурок, - донесся голос пониже и постарше, - и тебе за такие слова хлебало набить мало, - да радуйся, что командир рядом. Мы с тобой поговорим ещё о том, как вечный огонь не уважать.
Первый затих и поспешил исчезнуть где-то в толпе подальше от говорившего.
- А по-моему, не «Атист», а «Атеист», а вы все бездари неграмотные. А я вот в церковную школу при храме Вечного Огня хожу, и там говорят, что коли истинно веруешь – то ничего с тобой не будет.
- А коли обманывают нас охотники, и коза прокляла нас всех?
- А так пусть они её отдолжат нам на часик-другой, а потом отпустим. Мы ей покажем, стерве, как реданскую армию проклинать!
В конечном итоге, дискуссия могла продолжаться ещё очень долго, если бы Игорь-стражник наконец-то не собрался с моральными силами и не показал, кто здесь командир.
- О-о-отставить! Хватит, я сказал! Растрынделись, как бабы базарные. Довольно. Никаких проклятий, колен, локтевых суставов, и прочей идиотии! Разойтись по местам, а кто отдыхает – так марш в сторожку, нехрен светится!
Стражники подчинились. Каждый остался при своём мнении. Та группка, что была напугана словами Корнелии, - небезосновательно, - отошла вглубь сторожки, где располагалось, как было видно через окно, небольшое святилище вечного огня. Другие, разбившись парами, отправились патрулировать место вокруг ворот или заняли свои места возле них.
Начальник же заставы, убедившись, что все при деле, повернулся к Артемию.
- Я вам вот что скажу, господин…Торквемада. Мои люди – профессионалы своего, значится, дела. Но они, значится, привыкли к традиционным противникам. Бандитам, черным, и прочим. Людям, понимаете? Коли мы имеем дело с чародеями – мы зовем вас. Коли имеем дело с монстрами, - зовём ведьмаков. Так что закройте рот своей пленнице…нечего моральный, этот…дух моих бойцов подрывать. 
Он помолчал некоторое время, устремив взгляд куда-то вглубь улиц.
- Говорите, другой ваш отряд её сообщников ищет?
Артемий скрестил руки на груди.
- Это секретная информация. Не могу распространятся. Но…да.
- Они…это…тоже через наши ворота пойдут?
- Не думаю. Эта – Артемий махнул головой в сторону Корнелии, - чем-то отличилась перед начальством. Так что её надо побыстрее доставить в Новиград. Остальных сожгут тут, в городе.
Стоило отдать должное магу. Свою роль, как и Корнелия, он отыгрывал прекрасно. Ни капли в нём не чувствовалось чародейства, - вылитый офицер разведки, ни дать ни взять. Даже манеры были те же самые. В его поведении, впрочем, чувствовалось, - он привык притворяться и маскироваться под манеры тех, вокруг кого находится, - и скорее всего именно это держало его на плаву в хаотичном море чародейских интриг.
Начальник же заставы продолжал думать. Начал расхаживать туда-сюда.
- Ай, леший с вами.
Он повернулся.
- Эй, там! Лодыри! Открыть ворота!
Несколько солдат, дежуривших у входа, зашевелились, засуетились. Отложили оружие в сторону. Налегли на ворота, которые с оглушительным скрипом и скрежетом отворились, давая для группы самозванцев, коими являлись Айден, Корнелия, и чародеи, долгожданное спасение. Ночная тьма, что открывалась за воротами, казалась им сейчас слаще любого вина и желанней любого отдыха в любом трактире.
- Пускай вам вечный огонь указывает путь, и всё такое…проваливайте. Ворота мы за вами закроем.
После чего потрусил в сторожку, - туда же, к группе молящихся.
Когда к ним на короткое время потеряли внимание, ведьмак поспешил привлечь внимание Артемия.
- Нужно идти. Прорыв был наверняка обнаружен. Скоро здесь будут гости.
Артемий согласно, но безмолвно кивнул, после чего подублировал сказанное охотником.
- Вперед, охотники! Не задерживайте стражу!
И они двинулись вперед. Айден в уже привычной манере прихватил Корнелию за локоть и двинулся следом за остальными, всем видом показывая смотревшим им в спину солдатам своё безразличие, - и предусмотрительно опустил взгляд вниз и вправо, когда проходил под освещённым пространством, - дабы его глаза никто не заметил.
Собаки за спинами, в городе, уже давно успокоились, но вот воронье даже и не думало давать кому-то передышку. Оно кружило, летало вокруг, сидело на крышах и на остроконечных башнях крепости.
Монстроборец был рад, что стражники этого не видели, - иначе бы точно напряглись бы пуще прежнего.
Когда они отошли на добрые двадцать метров от входа в Роггевен, пересекли каменный мост, под которым протекала небольшая речушка, уходившая в море, и вышли на дорогу, что вела куда-то далеко на север, ворота за ними захлопнулись.
Они были свободны.

Отредактировано Айден (14.12.20 18:14)

По сравнению с невероятно узкими и грязными улочками города, пейзаж перед группой вырисовывался прямо такие невероятный, - вперёд, покуда хватало глаз, за большой холм, уходила широкая каменная дорога, - это был главный торговый тракт, что вёл в Блавикен. По левую сторону от них располагалась узкая грунтовая дорожка, что вела через пустые и высушенные поля в сторону каменного побережья, очертания которого можно было увидеть краем глаза даже тут. Там, дальше, располагались несколько немногочисленных рыбацких поселений, жители которого регулярно приезжали в город продавать свой товар, - не смотря на статус портового города, мещане рыбным промыслом не промышляли, а порт был занят по большей части грузовыми поставками.
Ведьмак вспомнил, как выглядит это побережье, и криво усмехнулся. Оно совершенно не напоминало таковые в южных землях, - с тёплым, мелким песком, что приятно касается кожи, - а было каменное, - при чём до такой степени, что подойти к воде и не подвернуть ногу представлялось заданием малореальным.
По правую же сторону располагалась более широкая, но всё-таки такая же обычная дорога, очерченная следами от многочисленных повозок и лошадиных копыт. Она уходила в пролесок, который переходи в обычный, самый настоящий лес, что тянулся отсюда до самого истока Поппы.
Охотник не стал задерживаться возле моста. После короткой передышки он взял руководство отрядом на себя и повел группу вправо, двигаясь строго на восток. Конечно же, преследователи, если таковые будут, так же выберут это направление, - но в случае чего всегда можно было бы спрятаться в лесу, а там найти кого-то даже большой группой очень и очень сложно.
Впрочем, Айден искренне сомневался в том, что кто-то отправит за ними погоню. Сейчас, когда над ними нет магического барьера, даже маги начинают представлять из себя серьёзную угрозу, - а Корнели, сумевшая пробить барьер с помощью своей темной магии, вообще будет выглядеть как волк в загоне с овцами.
Наконец, отойдя на почтительное расстояние, они ушли с дороги правее, к воде. Тут уже и берег был подходящий для того, чтобы сделать привал, и вода была достаточно чистая, чтобы привести себя в порядок, - это Айден, конечно же, подумал прежде всего про Корнелию, которой следовало смыть следы макияжа и побоев.
Вдали открывался хороший пейзаж на город, окруженный высокими крепостными стенами - и именно с такого ракурса Роггевен выглядел наиболее прилично.
- Всё. Вырвались. Привал. Давайте себя в форму приводить.
Монстроборец взглянул на бывшую ведьму, уделив ей особое внимание.
- Корнелия…если что, река чистая. Можешь смыть макияж, если хочешь.
Устало присев на ствол упавшего дерева, он окинул взглядом отряд, одновременно прислушиваясь к окружению, - которое, впрочем, было совершенно обыкновенным. Где-то вдали каркали вороны, поодаль, - в лесу, - гудела сова, уведомляя всех о своем присутствии. Тихо журчала река.
Дейос и Кафорис выглядели уставшими и измотанными. Немудрено – у них был тяжёлый день, а они явно привыкли к более спокойному темпу жизни. Охотник не считал их слабаками или трусами, отнюдь – как для людей, для которых насилие и жестокость являлись чем-то исключительным, они справились очень даже хорошо, - и даже не мешали, что было куда более важным. Несмотря на то, что они должны были бы радоваться, они выглядели напротив, обеспокоенно. И то дело поглядывали на Корнелию, словно бы ожидая от неё какой-то подлости или удара в спину.
Артемий, едва они остановились, поменялся в лице и сбросил опостылевшую ему маску охотника на колдуний. В ночи его лица не было видно никому, кроме Айдена, - но он выглядел потерянным. Измождённым. Даже в какой-то мере постаревшим. Его взгляд тоже иногда был устремлён на Корнелию, но сейчас она интересовала его куда меньше, - он предусмотрительно решил присесть поодаль от всех у воды и перевести дух.
Корнелия же тоже была уставшей, - это было видно по её движениям, по её отрешённости. Ведьмак хотел встать и помочь ей, поддержать её, похвалить, но что-то внутри него инстинктивно заставило его сидеть на месте. Он до сих пор не отошёл от увиденного там, у ворот. И ему нужно было время, чтобы прийти в форму.
На протяжении всей недели, что они были вместе, Ведьмак чувствовал, как неизменное присутствие гоэтических сил за Корнелией подтачивает его силы, нервную систему, как подавляет, заставляя чувствовать себя более беспокойно, устало. Ситуацию в некоторой степени компенсировало то, что его спутница была ему симпатична, а потому он предусмотрительно всегда ставил на себя определённую защиту, чтобы губительное влияние сил, которые за ней стоят, на нём и на их общении не сказывалось, - но сейчас…сейчас он не был к этому готов.
Ведьмак не понимал, почему проявление этой формы магии так отрицательно влияет на его состояние, - почему, когда она применяет такую магию, он испытывает инстинктивное, рефлекторное отвращение, - и почему это влияние так сильно ощутимо именно ему, - а магам, судя по всему, нет, - те были просто напуганы увиденным, но ничего не чувствовали.
Но хуже всего заставляло себя чувствовать не проявление магического влияния, а не понимание причин такого поступка. Что заставило его спутницу так себя повести? Что заставило наложить заклятие?
Невозможность справится со своими силами? Возможно. Этот ответ был наиболее подходящим и в некоторой степени успокаивал, - в конечном итоге, такое уже наблюдалось у Корнелии, - там, на набережной, - но всё равно…произошедшего было не поменять.
Куда хуже было бы, если она решила это сделать намеренно, осознанно. Это свидетельствовало о том, что её поведение лишь временно поменялось, - может, поменялось её восприятие его, ведьмака, - но взгляды на мир остались прежними.
Айден поднялся. Запустил руки в сумку, которую нёс ранее, и достал оттуда наручи Корнелии, что были переданы ею ранее. Подбросил их в воздух, поймал, примеряясь к весу, - а потом поднялся, и не спеша подошёл к возлюбленной. Взглянул ей в глаза, - как обычно, его эмоции, - потерянность, тоска, усталость, - были на его лице видны.
- Ты…справилась прекрасно. Ты большая умница. Нас всех выручила. Их спасение, - ведьмак кивнул в сторону магов, - твоя заслуга. И только твоя.
Он аккуратно защелкнул у неё на руках её наручи, бросая аккуратные взгляды на магов. Мысли охотника были вполне понятны – несмотря на то, что они спасли их жизни, представление, учинённое бывшей служительницей темных сил у ворот, могло заставить их поменять мнение о своих спасителях, и заставить их думать, что они попали из огня да в полымя.
Конечно же, вероятность того, что они что-то попытаются предпринять, было близко к нулю, - но охотник не хотел рисковать и решил лишний раз проявить осторожность и излишнюю, возможно, но заботу, - чем потом жалеть о чём-либо.
Проявленное беспокойство, однако, совершенно не отменяло его паршивого самочувствия и сомнений в адрес спутницы. Он было хотел бы что-то сказать, - но не знал даже, с чего начать. Да и желания, вообще-то, не было. Устраивать какие-либо сцены или драматический разбор произошедшего было совершенно не в его стиле.
Да и более того – ведьмак понимал, что понять его будет трудно. Ведь дело было не только в темных гоэтических силах и их влияния на него, монстроборца, - дело было в людях, обречённых на смерть. Ведьмака не должна была заботить их судьба, но по какой-то причине он не мог прекратить об этом думать.
Да, они были стражниками. Да, они были бы вынуждены вступить в бой, если бы их личности были раскрыты, - но действительно ли эти необразованные мещане заслуживали той страшной участи, на которую ныне обречены? В чём была их вина?
Айден без зазрения совести убивал охотников за колдуньями. Их ряды пополнялись добровольно, их никто не принуждал. И они знали, на что идут, когда охотятся за невинными. Стража же похвастаться таким не могла – они просто получили приказ и выполняли его, оказавшись не в то время, не в том месте.
Ведьмак окинул взглядом всю их группу – среди всех только он один, кажется, не считал происходящее в городе частью какой-то войны на уничтожение, - только он один, судя по всему, не считал, что сопутствующие потери – допустимая мера во время борьбы за выживание.
Он не мог заставить себя думать таким образом. Ведь он видел это уже один раз – видел, как за ошибки одних расплачиваются другие. Видел, как за жестокость, алчность, и озлобленность одних платят другие. Когда-то давно, двадцать семь лет назад, их Школа, - его братья, его учитель, - Фалькмар, - расплатились за ошибки скурвившихся ведьмаков, что поставили себя выше закона и начали массово брать заказы на людей, чем и вложили оружие в руки их палачей.
О судьбе тех, кто без зазрения совести отнимал жизнь за деньги, позоря цеховую репутацию и подписывая этим приговор всем своим братьям, он не хотел вспоминать. Они получили своё, - но вот погибших было не вернуть. Не вернуть было и потерянный дом.
А потому Айден и чувствовал себя так паршиво. Всё это, не смотря на отсутствие видимой связи, перекликалось у него в глубине души. И именно поэтому он, ободряюще улыбнувшись своей спутнице, последовал примеру Артемия и удалился подальше ото всех, чувствуя, как ужасно некстати голову сковывает железный обруч боли, а руки совершенно неподходящим образом начинают дрожать. Даже дыхание, - и то стало прерывистым, сковывающим. Ведьмак чувствовал, как в груди сжимается нервный ком.
Толи в следствии ощущения влияния темных сил на него, толи из-за банальных тревожащих мыслей и препаршивого состояния, вновь начал подкатывать приступ.
«Приступ. Опять приступ. Холера, что же так не вовремя…»
Он пошарил руками по карманам плаща, - и понял, что спасительные отвары, судя по всему, оставил в своей собственной куртке, которая находится в седельных сумках Севера, которым, - как и конём Корнелии, - сейчас занимались братья-маги. А идти с дрожащими руками, накатывающей головной полью, и цепенеющим сознанием искать лекарство, - означало подвести как Корнелию, так и себя, разрушив миф о неуязвимости и хладнокровности охотника на чудовищ.
А значит, вложить в их руки лишний козырь.
А потому он, преодолевая собственное состояние, медленно отстегнул от пояса одни ножны, стащил с плеч ремень с двумя другими, все их аккуратно, насколько позволяло ему его состояние, положил рядом друг с другом, и опустился на колени, сложив на них руки ладонями вверх, к небу, и попытался отвлечься. Слушал, как течёт река. Как каркают вороны где-то там, возле города. Сову, которая располагалась за его спиной, в лесу.
И медленно погрузился в глубокий, пронизывающий до глубин сознания, транс.

Отредактировано Айден (15.12.20 18:09)