Рабочий день в лечебнице подошел к концу. Эрика выскользнула на улицу, заперла дверь и, поплотнее запахнувшись в теплый уличный плащ, внимательно огляделась, пытаясь припомнить нужное направление и, заодно, нарисовать в голове необходимый маршрут. В прошлый раз ее забрали прямо от порога и заботливо довезли до нужного места, однако, встретившись с господином Послом, девушка настояла, что доберется до особняка без посторонней помощи и лишних глаз. Сейчас же она думала, будто поступила глупо и опрометчиво. Карета с символикой Нильфгаарда, конечно, привлекала внимание, но вопросов, совершенно точно, не вызывала и, уж тем более, никому не было никакого дела до девицы, оказавшейся в ней. При должном старании Милорадович могла бы и вовсе остаться незамеченной, однако, теперь, во многом благодаря недоверчивости и нерасположенности, ей предстояло проделать неблизкий путь в гордом одиночестве. «По темным улицам, столь не любящим чужаков и охочим до миловидных девиц». Графиня вздохнула, мысленно обругав себя всеми словами, накинула капюшон и, придерживая одной рукой его, а другой юбку, поспешила вдоль по улице, надеясь не заплутать и добраться как можно скорее.
Как следствие, шла Эрика торопливо, глядя по сторонам если уж не как затравленный зверек, то как осторожная лань, страшащаяся хруста веток, скрипа несмазанных петель вывесок и коротких окриков. Несколько таких, приправленных улюлюканьем, едва не заставили девушку сорваться на бег, но Милорадович смогла сохранить спокойствие и лишь ускорила шаг. «Если не доберусь, сама буду и виновата», - сказала она себе, - «Сколько возможностей у меня было? – Множество. Не хотела пользоваться услугами нильфгаардца, могла попросить барона из Вилля или и вовсе поймать повозку где-нибудь на городской площади. Но нет же! Сама! Все сама!»
- Ай! – не заметив выбоины в мостовой, графиня оступилась и больно ушибла ногу, - Проклятье! Бес бы побрал того, кто следит за дорогами! Только этого мне и не хватало!
Остановилась, размяла лодыжку пальцами: «Вроде бы ничего, цела», и было отправилась дальше, но тут из трактира выкатилась веселая компания набравшейся молодежи. «Вот дьявол». Подобрав юбку, Эрика юркнула в переулок, думая потеряться между домами, однако, это решение привело ее прямиком в руки некоего оголтелого фанатика, призывающего Огонь на головы грешников. Приметила девушка его еще несколько дней назад, но все это время старательно избегала, не желая ввязываться в религиозные споры и наживать себе неприятности. Прогуливаясь с Лораном, она, грешным делом, подумала попросить рыцаря об одной скверной услуге, однако, сочла подобные мысли слишком неправильными, и просто выбросила мужчину из головы. «Очевидно, чтобы теперь с ним столкнуться». Конечно, оставалась надежда, что подвыпивший фанатик ее не заметит или сочтет слишком скучной, однако, удача в этот день Милорадович изменила, и мужичина отвлекся от бутылки как раз тогда, когда беглянка проходила мимо него.
- Эй, сука, куда так торопишься? – «поздоровался» горожанин, - Никак к любовнику, да? Мужу своему изменяешь, вот и крадешься по подворотням, чтобы никто не увидел? Ну ничего! Я тебя выведу на чистую воду, стерва!
Эрика, разумеется, слушать не собиралась. Как могла быстро она пошла вперед, думая что вот-вот снова выйдет на главную улицу, а там останется миновать всего лишь несколько домов, однако, фанатик оказался неожиданно резвым для пьяницы и уверенно преградил ей дорогу.
- А ну, стой! Куда собралась?
Девушка попятилась, закусила губу, прикидывая, что бы такое схватить, но ничего не найдя, отступила еще на шаг, остановившись возле забора чьего-то дома. Нервно закусила губу.
- Молчишь, сука? – Молчи!
- Не подходите ко мне! Я закричу!
- Кричи, никто не услышит, а и услышат… Что же я, мужик, не могу свою бабу поколотить? Кто тебя слушать-то станет, а?
Фанатик недобро усмехнулся и двинулся на свою жертву. Милорадович отошла. Шаг, еще шаг, третий, четвертый, наконец, вывернув из переулка на мостовую, развернулась и побежала, надеясь лишь на то, что у ворот поместья господина Аэдраса отыщется какой-никакой караул. «Если нет, мне точно конец…» А мужик, тем временем, понесся следом, ухватил беглянку за капюшон плаща. Графиня только и успела, что дернуть завязки и оставить тряпицу в руках негодяя. «Пожрал бы тебя твой проклятый огонь!» Пронеслась вперед, увидела чуть впереди знакомый забор и двоих мужчин, беседующих возле ворот. В одном из них Эрика узнала Ренара. Подбежала и вместо приветствия шустро спряталась ему за спину.
- Помогите мне, господин Посол, - протараторила уже «из убежища», не пытаясь даже унять дрожь в голосе или восстановить дыхание, - я все потом объясню. Обещаю.
Зябко поежилась, обнимая ладонями плечи.

Отредактировано Эрика (15.07.20 16:56)

Лишь оказавшись за спиной нильфгаардца, Эрика смогла, наконец, перевести дух. Выдохнула, потерла пальцами лоб, снова выдохнула и на мгновение задержала дыхание, находя этот способ самым верным для успокоения бешено стучащего сердца и дрожи в голосе. «Все хорошо. Все закончилось хорошо», - сказала она себе, - «теперь я в безопасности и даже большей, чем можно себе представить. Вы ведь еще не знаете, что я отвечу Вам». Девушка слабо улыбнулась и, закрепившись в этой мысли, вышла из-за спины Посла, оказавшись на одной с ним линии. Хмыкнула, с вызовом посмотрела на оголтелого фанатика, что теперь уже не выглядел таким бойким, уверенным и смелым.
- Ничтожество рода человеческого, - тихо заметила Милорадович, - «только и может, что преследовать и калечить тех, кто заведомо слабее. А как встретил противника посильнее, так тотчас же поджал хвост, позабыв и о Вечном Огне, и о смертных грехах. Смотреть и слушать противно!»
Сочтя беседу законченной, графиня было тронула локоть господина Аэдраса, но, вспомнив, что он вышел на улицу совсем не за тем, чтобы спасти ей жизнь, осеклась и, опустив поднятую ладонь, отступила на шаг, вновь обнимая себя за плечи. Тем более, из полумрака выступила еще одна фигура, куда более интересная и внушительная, чем недожрец. «Ты?!» Присмотревшись, Эрика узнала в незнакомке женщину, что не раз попадалась ей на базаре или встречалась в лечебнице, провожая в последний путь то одного, то другого бедолагу. Признаться, еще тогда совпадение показалось беглянке странным, но теперь она наконец поняла, что именно эту эльфку Ренар приставил к ней. «Что ж… Не так уж и скверно. В конце концов, Вы предупреждали меня». Девушка хмыкнула и, окончательно расслабившись, легко улыбнулась.
- Пташка очень хотела жить, - с долей веселья и иронии в голосе произнесла она, - и, кажется, совсем не хотела думать. Благодарю Вас, господин Посол, и Вас, леди, кем бы Вы ни были. Если Вас не затруднит, не могли бы Вы по дороге назад подобрать мой дорожный плащ? Он должен быть в паре шагов отсюда. К сожалению, он у меня один.
Глубоко вдохнув и расправив плечи, Милорадович позволила нильфгаардцу увести себя с улицы и снова заговорила лишь тогда, когда они с мужчиной остались наедине.
- Не думаю, что объяснения нужны, - пространно произнесла она, - и очень надеюсь, что смерть этого человека будет быстрой. Что? – Я вполне способна читать между строк и слышать между фраз. Будь этот человек хоть сколько-нибудь достойным, я бы сочла своим долгом вмешаться, но… он фанатик и трус к тому же. Всегда презирала подобных ему. Если уж ты так упорен в суждениях, будь любезен следовать им до конца!
Графиня нахмурилась и поджав губы, прошла еще немного вперед, остановившись аккурат у входа в какое-то помещение, предназначенное для переговоров. Признаться, она не знала, что именно это будет: кабинет или же просто гостиная, уставленная мягкими диванами и аккуратными низкими столиками. Если бы спросили саму Эрику, она предпочла бы попасть в кабинет, но здесь, в посольстве Империи, решать предстояло не ей. «Впрочем…» Девушка едва заметно закусила губу и повернулась лицом к своему собеседнику.
- Мне нужно привести себя в порядок, - проговорила она, - я буду признательна, если кто-то из слуг проводит меня в уборную. Мы, конечно, можем поговорить и так, однако, я буду чувствовать себя неловко и некомфортно, а разговор нам предстоит долгий и содержательный.
Милорадович замолчала. Выждав паузу и получив в собственное распоряжение слугу, она присела в коротком книксене, а после просто ушла, оказавшись в просторном простом помещении, служащем одновременно и уборной и ванной. Сейчас здесь было довольно сухо и пахло какими-то пряными травами. С толикой удивления беглянка заметила, что, наконец, согревается. Прикрыла глаза и прислонилась затылком к стене, вспоминая первую встречу с дипломатом из Нильфгаарда. Тогда он показался ей человеком жестким, хладнокровным и беспощадным, преданным исключительно своему долгу, однако, теперь Эрика вдруг заметила в нем что-то живое и более… настоящее. «Как тогда, когда Вы говорили мне о погибших людях… Так кто же Вы, господин Аэдрас? Что Вы из себя представляете?»
Девушка глубоко вдохнула и вообразила солнечную весну, горящую ночными кострами и смеющуюся десятками голосов. «Было бы любопытно провести с Вами один из самых веселых и мистических праздников», - подумала Милорадович, - «может быть, гулянье раскрыло бы Вас с неожиданной стороны… Вы кажетесь замкнутым и, наверняка, не умеете отдыхать, отпускать себя или быть смешным, а ведь это так важно, хотя бы иногда возвращаться к себе и заглядывать внутрь, отпуская условности света. Вы очаровательно смотрелись бы в тонкой льняной рубахе, расшитой по вороту необычным узором. А мне несказанно пошло бы летящее белое платье и венок из цветов. Мы были бы очень красивой парой, и нас непременно назвали бы Королевой и Королем Беллетэйна! Да! Представляю, как это бы было! Вот Вы стоите среди гуляющих пьяных людей такой серьезный и скованный, а маленькая девчушка с рябиновой веткой в руках, протягивает Вам холщовый мешочек с расписанными рунами камешками. Непременно с рябиной! Вы рассказывали мне, что Рован – это край рябины и мандрагоры. Так символично… Говорят, рябина охраняет от зла. Вы непременно вытянули бы нужный камешек… Или… Наоборот, он бы достался мне, и я пошла бы искать себе Короля… Вы бы наверно стали смеяться над нашими нравами, костеря традиции варварскими, дикими и ужасающими, а я бы подошла и водрузила бы Вам на голову венок Беллетэйна! Это было бы неожиданно и очень мило. Вы бы принялись протестовать, но оказались бы бессильны против магии торжества. Вам пришлось бы накинуть на плечи зеленый плащ и вместе со мной повести за собой ликующую толпу. Я бы шепнула, что мы должны подавать пример, и что только от нас зависит, каким будет год… И что бы Вы тогда сделали? Поспешили бы напиться пенной браги и ускользнуть от меня? Или, быть может, решили бы присоединиться к хороводам вокруг Майского Шеста? Сумели бы Вы позабыть о пропасти, что лежит между нами, и о своих обязательствах и делах? Или же только и думали бы о том, как поскорее вернуться? Нам принесли бы множество белых цветов, и я непременно потянула бы Вас прыгать через костры! Как давно я делала это в последний раз… Кажется, прошла уже вечность… И как бы я хотела все повторить, оставив в прошлом Катриону, смерти и ненавистную затянувшуюся войну! Мы с Вами могли бы стать хорошими друзьями, а, может быть, и не только ими. Беллетэйн поощряет распутство, находя его еще одним признаком процветания и счастья. Нас бы точно оставили наедине… Что сказали бы Вы мне? Что я сказала бы Вам? Рискнули бы мы стать несколько ближе? И, черт возьми, сочла бы я Вас действительно привлекательным или не поддалась бы искушению Беллетэйна? В любом случае, я утянула бы Вас танцевать и петь песни, и я была бы так безумно и неудержимо счастлива! Я бы запомнила этот день, и как жаль, что до него еще долго. Как жаль, что там, за окнами, стучит дождь и воет холодный ветер. Сейчас зима, и никто не знает, доживем ли мы с Вами до Беллетэйна, и, если доживем, то где и кем мы будем тогда, однако, я бы хотела, чтобы моя фантазия осуществилась. Заманчиво. Очень заманчиво».
Одернув себя и сообразив, что слишком уж замечталась, Эрика поспешила к зеркалу и, поправив прическу и платье, покинула уборную и свои глупые девичьи мечты. «Сейчас у меня есть дела куда более важные», - заметила Милорадович, - «и пока я не покончу с ними, думать о чем-то ином нелепо».

Служанка, приставленная к Эрике господином Послом, остановилась возле высокой двери из темного дерева. Почтительно склонилась, пряча глаза и стремясь ничем не задеть высокородную гостью. Не понимая, кто перед ней, она, должно быть, приняла девушку за родственницу или давнюю подругу нильфгаардца, но, поразмыслив, Милорадович не сочла объяснения нужными. «В конце концов, это ничего не изменит», - решила она, - «я так и останусь для тебя госпожой, и это будет… естественно?» Мягко улыбнувшись, графиня сделала знак рукой, позволяя служанке подняться.
- Благодарю тебя, - легко, без превосходства в голосе произнесла она, - ты можешь идти, но постарайся находиться где-то поблизости.
Девушка согласно кивнула, и Эрика, обозначив свое возвращение коротким стуком, вошла в выбранное для переговоров помещение. Это была просторная, хорошо освещенная комната с высокими окнами, камином и большим письменным столом, на котором аккуратными стопками были сложены какие-то бумаги и донесения. Здесь же обнаружилась печать императорского посла и небольшая пузатая чернильница, стоящая на мраморном постаменты. В камине весело потрескивало пламя, добавляя обстановке уюта, однако, девушке вдруг показалось, что в комнате холодно, и холод этот исходил вовсе не от стекла и улицы, но от самого Ренара, выглядящего чуть старше и строже, чем был в их первую встречу. На мгновение задумавшись о причинах, сделавших мужчину задумчиво-мрачным, Милорадович было нахмурилась, но тотчас же отвлеклась, рассудив, что это не ее дело. «Мы с Вами пока не настолько близки», - заметила девушка, - «и, если быть точной, то не близки вовсе. Так не будем же нарушать личное пространство друг друга».
Дождавшись, когда собеседник обернется и предложит ей сесть, графиня удобно устроилась за столом. Она была умиротворена и расслаблена. Казалось, предстоящий разговор ничуть ее не заботит, как не тревожат и последствия озвученного решения. Со стороны могло показаться, что Эрика самоуверенна, однако, на деле все было гораздо проще: беглянка знала – сегодня вечером они с нильфгаардцем станут союзниками, а раз так, то ей и не о чем беспокоиться, покуда она – гарант продвижения войска Юга дальше на Север, а господин Посол – ее верный помощник, друг и защитник. «Друг… Хотелось бы в это верить». Милорадович тихо хмыкнула и глубоко вдохнула.
- Не буду томить Вас молчанием, господин Аэдрас, - сдержанно и серьезно произнесла она, ловя внимательный взгляд мужчины, - я подумала над Вашими словами и решила принять Ваше предложение, однако, у меня есть несколько важных условий, неприятие которых сделает наш союз невозможным.
Девушка прервалась, выдержав паузу, но заговорила снова прежде, чем Ренар успел хоть как-то отреагировать на согласие или задать уточняющий вопрос.
- Первое из них – наличие бумаги, подтверждающей нашу с Вами договоренность. Я не стала составлять ее самостоятельно, но, полагаю, у нас будет достаточно времени, чтобы заключить договор сейчас. Каждый из нас собственноручно перечислит обещания и условия, и каждый же подпишет, заверив бумагу печатью. К сожалению, у меня нет родового перстня, но я оставлю подпись и, если понадобится, отпечаток кровью. Это первое из моих условий. Второе состоит в том, что я вернусь в Элландер самостоятельно. Без Вашей поддержи, Вашей помощи и Вашего же участия. Предвосхищая возможный вопрос отвечу – я дам Вам обещание не препятствовать продвижении армии Нильфгаарда и размещению ее на подвластных мне территориях. Наличие некоего подразделения Империи станет гарантом моей безопасности, а Вы уже спустя пару часов сможете доложить Его Величеству и заинтересованным лицам о своем успехе. И, наконец, третье и последнее условие. В договор будет внесена строчка о том, что наше соглашение действует, покуда одна из сторон не нарушит свои обязательства. Так мне не придется верить Вам на слово, а Вам не придется сомневаться в моей верности и надежности. Я не имею обыкновения нарушать свои обещания, зароки и клятвы, однако, Вы совершенно меня не знаете и вольны предполагать во мне кого угодно, начиная со вздорной недалекой девицы и заканчивая умелой интриганкой дурного нрава. Это все, что я хотела сказать Вам, господин Аэдрас, и теперь решение за Вами.
Эрика договорила и, поймав взгляд своего собеседника, откинулась на мягкую спинку кресла.

Эрика знала, что разговор не будет простым. Ей хотелось верить в рассудительность нильфгаардца и в его же умение искать и находить компромисс, однако, на деле все могло оказаться иначе, и потому девушка совершенно не удивилась, когда ее собеседник воспротивился самовольству беглянки. С его точки зрения, она должна была ждать своего часа вдали от войны и смертоубийства, но Милорадович не хотела ничего ждать. Задумавшись о возвращении в Элландер, она поняла, что все это время ее терзал не ужас предательства и не страх за собственную жизнь и будущее, а горько-приторное чувство вины, родившееся из понимания личного долга. Графиня должна была вернуться домой. И не когда-нибудь по весне, а именно сейчас, пока имя ее еще что-то значило. Эрика тихо фыркнула и, отрицательно качнув головой, подняла на Ренара тяжелый серьезный взгляд.
- Вы ошибаетесь в главном, господин Аэдрас, - сухо произнесла девушка, - Элландер – мой дом, и я возвращаюсь не в земли, захваченные врагом, а в родовое имение, в котором провела практически всю свою жизнь. Там остались друзья семьи и рыцари, верные своему слову и давним клятвам. Моя задача – найти их, и, не сомневайтесь, я это сделаю. Я призову к ответу всех, кто посмел отвернуться от моего брата, и приму любого, кто пожелает вновь встать под знамена семьи Милорадович. Вы дали мне надежду, господин Посол, и обещаете дать силу, которая поможет мне выжить и удержать власть над землями в своих руках, но вернуть дом я смогу и самостоятельно. Есть люди, готовые пойти за мной в огонь и в воду, и я доверяю им свою жизнь. Вам же остается довериться мне. Уверяю Вас, Ренар, я знаю, что делаю, и я готова объяснить каждое из своих слов.
Графиня заправила за ухо прядь волос и легко улыбнулась, стремясь разрядить обстановку и дать мужчине понять, что ей совершенно не интересно с ним препираться, и что спорит она вовсе не из антипатии или любви к полемике. К сожалению нильфгаардца, Эрика действительно понимала, что собирается совершить, и почему намеревается вернуться в компании Лорана, Кристофа и тех, кого они смогут собрать в «поход». Она помнила, что и тот и другой однажды освобождали собственные поместья, и сумели сохранить жизни. Сейчас им предстояло сделать в точности то же самое, не размахивая знаменами и не призывая в свидетели Великое Солнце. Именно этим наемники и отличались от армии. Милорадович вздохнула, задумчиво прикусила губу на мгновение, а после вдруг подалась вперед и положила свои ледяные ладони на руки собеседника.
- Послушайте меня, господин Аэдрас, - тепло и с участием попросила она, - я не хочу возвращаться в Элландер предательницей, примкнувшей к врагу, и не хочу, чтобы подданные Империи спасали меня от моих же людей. В нашу первую встречу я говорила, что жители Темерии искренне ненавидят Нильфгаард и считают Его Величество узурпатором. Я не надеюсь получить поддержу дворян – их жадность и алчность непомерны – но я надеюсь получить доверие и поддержку подданных. Они должны увидеть освободителя, обещающего им сытость и мир, а не черно-золотые знамена и войско Юга. Кметы не образованы. Они не поймут и не захотят понимать. Люди, как бы банально это не звучало, не способны думать о высоком, умирая от жажды, голода, холода… Именно поэтому я должна вернуться одна. Я должна принести им жизнь, и тогда, по весне, они не поднимутся против армии, которую я «приглашу» в Элландер. Они не будут считать моих «гостей» врагами, справедливо полагая, что политика – вовсе не их забота. Если же я поступлю так, как говорите Вы, я сама стану им врагом, и мне придется подчинять себе не милосердием, но жестокостью, не любовью, но страхом. Возможно я рассуждаю наивно, но речь идет о моих подданных, о тех, кто помнит, как я перевязывала их раны и помогала лечить их детей.
Эрика прервалась, глубоко вдохнула и снова заговорила лишь тогда, когда откинулась обратно на спинку кресла. Отвернулась, задумчиво посмотрела в окно.
- Что же до разведчиков и шпионов, ничто не мешает нам с Вами одурачить и обмануть их, - с долей интриги в голосе произнесла девушка, - не зовите писцов, господин Посол. Я верю: Вы еще не разучились писать. Позовите служанку и велите ей принести вина. Обставьте встречу как романтическое свидание. Никто из присутствующих не знает, кто я такая, и все, что у них есть – это догадки и слухи, однако, слухи – это не факты, и мы вполне можем породить совершенно иные разговоры. Выдайте меня за любовницу, господин Аэдрас, и, уверяю Вас, эту новость подхватят даже охотнее, чем догадки о некой договоренности. К сожалению, людям нравится копаться в чужом белье, и хорошенькая фаворитка будет им весьма интересна. Вот тогда-то они зададутся вопросом, кто я такая и откуда взялась, но и здесь у Вас будет ответ - медичка из лечебницы Шани. Помогала решить некие деликатные проблемы… В конце концов, как давно Вы не были с женщиной, господин Посол? – Уверена, Ваши же люди уже давно тревожатся о Вашей личной жизни, как когда-то друзья и соратники Феликса беспокоились о его. Никто не усомнится в нашей связи, а истинные ее причины так и останутся домыслами.
Поймав взгляд Ренара, Милорадович искренне улыбнулась и, немного поразмыслив, заговорщически подмигнула мужчине.

Отредактировано Эрика (19.08.20 12:20)

Эрике нравился ее замысел. Предлагая господину послу небольшую интригу, она была практически уверена, что тот согласится и с удовольствием подыграет ей, однако, на деле все оказалось куда сложнее – Ренар вспыхнул, и на лице его отразилась мука. Сидящая напротив девушка даже не сразу поняла, чем вызвана столь разительная перемена и… искренность, но, когда услышала объяснения, заметно помрачнела и отвела глаза.
- Прошу прощения, господин Аэдрас, - с искренним сожалением в голосе произнесла она, - я не знала, что Вы женаты. Если бы знала, не посмела бы предложить подобное. Не знаю, почему я решила, будто бы Вы одиноки.
Милорадович нахмурилась и тяжело вздохнула. Снова глянула за окно, пытаясь там, в полумраке улиц, отыскать успокоение и объяснение своим мыслям. Сбитая с толку, она пребывала в смятении, и растерянность эта не позволяла беглянке вернуться к теме заявленной и выбросить из головы девичьи глупости. «Как я вообще могла так ошибиться?» - думала Эрика, укоряя себя за несдержанность и пустые мечты, - «Я должна была спросить прямо… Как бы не складывалась Ваша личная жизнь, никто не давал мне права вмешиваться в нее, навязывая свои условия. Я была неправа». Коротко выдохнув, девушка строго сжала губы и резко повернулась лицом к собеседнику.
- Мне очень жаль, что я посмела задеть Ваши чувства, - серьезно и сухо произнесла она, - больше я не посмею. Еще раз приношу свои извинения, и… давайте сменим эту неприятную тему. Я согласна разыграть то, что Вы предложили, господин Аэдрас. Шани сейчас действительно нет, и, прежде, чем она вернется, я принесу Вам лекарство. Завтра утром. В начале дня, если только не случится ничего срочного, но, если и случится, я найду время. Не тревожьтесь об этом, Ренар. Я ничем не испорчу Вашу репутацию и не скомпрометирую Вас. Я… понимаю.
«Все остальное – мои проблемы», - графиня моргнула и заставила себя улыбнуться, потому что так было нужно. Сейчас, находясь в кабинете наедине, им предстояло составить и подписать важную государственную бумагу, а потому нервозность и раздражение следовало загасить, сделав вид, будто бы ничего не было: ни смелых заявлений, ни симпатии, ни сострадания. «Только дело и ничего личного». Эрика облизнула губы и, выдержав паузу, ловко сменила тему, придав лицу выражение совершенно расслабленное.
- Я согласна на сопровождение, - пояснила она, - один или два человека, одетые по-походному и не имеющие регалий, не вызовут подозрений. Найдите их, господин Аэдрас, и пришлите ко мне. Если это удобно, мы могли бы встретиться в Новиграде, куда я намереваюсь отправиться в ближайшее время, или по дороге в Элландер. Скажем, на постоялом дворе. Я обещаю не привлекать к себе внимание и не рисковать собой понапрасну. В конце концов, я совсем не хочу умирать.
Девушка хмыкнула и, прервавшись, обняла себя руками за плечи, пытаясь согреться. Ей подумалось, что вино действительно было бы очень кстати, и выпить они могли бы если уж не ради интриги то, хотя бы, за общее предприятие, однако, вновь предлагать позвать служку Милорадович не решилась, предпочтя оставить все так, как есть, и вручить заботу о собственном комфорте господину послу. «В конце концов, это Ваш дом», - напомнила она себе, - «а я здесь всего лишь гостья и возможный союзник».
- У Вас есть еще какие-то условия или вопросы ко мне? – сдержанно поинтересовалась беглянка, - Если нет, мы могли бы заняться бумагой. На сколько я представляю, это потребует времени… Да и над формулировками нам с Вами придется подумать. Предлагаю составить черновик, а после переписать его. Экземпляр, написанный Вашей рукой, останется у меня, а моей – у Вас. Впрочем, Вы вольны настоять на писце. В этом вопросе я полностью полагаюсь на Вас, господин Аэдрас.
Эрика замолчала и, расправив плечи, внимательно посмотрела на своего собеседника. «Что Вы решите теперь?» - спросила она себя, но подбирать варианты не стала.

Ответ нильфгаардца не заставил себя долго ждать. Эрика, было решившая, будто ей теперь придется вновь добиваться согласия и взаимопонимания, вдруг осознала, что неловкость ничего не испортила и не изменила. Господин Посол не отвернулся и не попытался выставить ее за дверь, и это, пожалуй, было весьма недурно. «Не хотела бы я все испортить дурацкой выходкой», - заметила девушка, - «и как же славно, что Вы ставите общее выше личного. Мы… Все еще можем договориться. Особенно если не будем цепляться за то, что случилось».
- Давайте оставим это, господин Аэдрас, - предложила Милорадович, стоило собеседнику начать извиняться, - я не держу обиды и, надеюсь, что Вы не держите ее тоже. Что же до Вашей просьбы, я принесу лекарство. Я ведь уже обещала.
Беглянка сдержанно улыбнулась, пытаясь вернуть беседе былую легкость, но Ренар лишь отвернулся, и Эрика поспешила опустить взор на собственные ладони. Ей подумалось, что это она виновата в задумчивости мужчины, что улыбка ее была неуместной, и что все, что ей теперь остается – это говорить строго, сухо и только по делу. «Наверное именно так и надлежало себя вести», - рассудила графиня, - «не только теперь, но с первых минут нашей встречи. Мы не друзья и, едва ли, сумеем стать ими. Вы преследуете интересы Империи, а я пытаюсь сохранить жизни собственных подданных. В этой системе мы сами не слишком важны». Грустно вздохнув, Милорадович отвернулась к окну и обратила внимание на нильфгаардца лишь тогда, когда тот заговорил снова, переходя к теме возвращения в Элландер.
Признаться, выбор его показался юной беглянке довольно-таки интересным. С одной стороны, наемница, владеющая клинком, с другой – северный чародей, нашедший укрытие и защиту в рядах Нильфгаарда. Наверняка незнакомые и чужие, оба они совершенно не внушали доверия, но вполне могли сойти за обычных путников, ищущих лучшей жизни или просто наживы. Эрика задумчиво облизнула губы и неторопливо заправила за ухо выбившуюся из прически прядку.
- Я согласна, - повторила она, - согласна с Вашими вариантами, но, скажите, должна ли я выбирать или же со мной отправятся они оба? А еще расскажите подробнее про чародея из Элландера, если это не затруднит Вас. Он молод?
Девушка внимательно посмотрела на собеседника и закусила губу с внутренней стороны, запрещая себе пускаться в пространные рассуждения и предаваться пустым мечтам. «Нет. Это просто не может быть правдой», - сказала себе Милорадович, - «но все же… Вдруг это именно ты? Мой старый потерянный друг. О! Я была бы так счастлива помочь тебе вернуться домой!» Графиня сдержанно улыбнулась собственным мыслям о Себастьяне, но тотчас же осеклась, вспомнив об их неуместности и общей несправедливости жизни. Да, ей, конечно, везло, и она до сих пор оставалась жива и здорова, но вот те, кто был истинно дорог, не выживали, встречая смерть в самых различных обликах и местах. Это было печально, но изменить случившееся Эрика не могла. Как, впрочем, не могла и смириться, решив все же задать вопрос, наплевав на то, что потом будет больно. «Переживу. Не страшно», - решила она.

Прямого ответа не последовало. Получив взамен истины пространные рассуждения, Эрика досадливо поморщилась, но тотчас же погасила эту эмоцию, придав лицу спокойно-бесстрастное выражение. «Пожалуй, иначе и быть не могло», - сказала она себе, - «чудеса не случаются вдруг, а если даже и происходят, то крайне наивно на них уповать. Чародей, о котором Вы говорили, может быть кем угодно, и нет никаких гарантий, что он не солгал, пытаясь спасти свою жизнь. Себастьян же пропал несколько лет назад, и только Высшие Силы знают, где он теперь. Может быть, однажды узнаю и я». Девушка отбросила мысли, накинула на плечи принесенную служкой накидку и, приняв бокал из рук нильфгаардца, коротко неторопливо кивнула.
- Благодарю Вас, господин Аэдрас, - произнесла Милорадович, ловя взгляд своего собеседника, - за все: за сопровождение, за участие и особенно за внимательность, с которой Вы отнеслись ко мне. Вы совсем не обязаны быть исключительно учтивым и обходительным, но… мне приятно вспомнить кое-что из своего прошлого. Ваше предложение невольно вернуло меня домой, но я, вероятно, ошиблась в надеждах и позволила себе обмануться. Прежде, чем мы приступим, скажу, что я возьму с собой наемницу, - единственная женщина в компании мужчин явно не будет лишней, а я буду чувствовать себя немного свободнее.
Едва заметно улыбнувшись, графиня было уткнулась в бумаги, предпочтя больше не тратить время на праздные разговоры, однако, стоило ей вывести первую букву имени, Ренар заговорил снова, и Эрика вынужденно подняла голову, невольно вглядевшись в черты лица своего собеседника. Теперь, когда неприятные темы остались позади, он вновь стал таким, каким был в памятную первую встречу: строгим, собранным, в чем-то даже суровым. Девушка даже заметила, что несколько морщинок разгладились, позволив прорисоваться другим, но говорить о том не сочла нужным.
- Нет нужды беспокоиться, - легко произнесла она, опуская перо в чернильницу и стряхивая с кончика лишнюю влагу, - я свободно владею нильфгаардским наречием и не нуждаюсь в участии третьих лиц.
Намеренно произнеся второе предложение на чужом ей языке, графиня Милорадович снова вернулась к письму и отвлеклась лишь тогда, когда документ был составлен. Признаться, на то ушло несколько черновиков и даже одно перо, павшее жертвой неловкости, однако, в итоге бумага оказалась как раз такой, какой и была задумана. Несколько раз перечитав написанное и оставшись вполне довольной собой, беглянка протянула договор господину Послу, получив взамен экземпляр собственный. Внимательно прочла, стараясь не упустить никакого «случайного» смысла, и, сочтя формулировки удовлетворительными, расслабленно откинулась на спинку кресла, между делом поправив съехавшую накидку. Впрочем, теперь она была и не нужна. Камин полыхал, делая кабинет уютным и теплым, по венам растекалось пряное вино, и все, что добавляло холода – это понимание, что скоро придется отправляться на улицу и возвращаться в особняк тетки.
- Что теперь? – поинтересовалась Эрика, - Подписи и печати? Я готова подписать договор и, будьте любезны, велите служанке принести нож. Как я и говорила, печати у меня нет, но, если верить предкам, договора, скрепленные кровью, в каком-то смысле даже надежнее.
Дождавшись выполнения своей неординарной просьбы, девушка поднялась на ноги и, закалив металл, четко и уверенно разрезала палец. Несколько капель упали на бумагу и подписи, но уже скоро на их месте возник хорошо читаемый отпечаток.
- Готово, господин Аэдрас, - добавила Милорадович, бинтуя палец чистым платком, - Я сохраню собственный экземпляр, и обещаю, что от меня никто посторонний о том не узнает. Никто, кроме сопровождающего меня барона из Вилля, которому я доверяю и свою жизнь, и свою честь. Благодарю Вас за этот вечер и, полагаю, скоро мы встретимся снова. Где я могу найти упомянутую Вами наемницу?
Повесив накидку на спинку кресла, возле которого теперь стояла, графиня аккуратно сложила руки поверх высокого подлокотника и выжидающе воззрилась на своего собеседника. В другое время и при других обстоятельствах она непременно поинтересовалась бы у Ренара, что он намерен делать теперь и куда собирается отправляться, но, вспомнив недавнюю промашку, предпочла не вмешиваться в чужую жизнь и не задавать слишком личных вопросов.

Отредактировано Эрика (03.09.20 14:53)